имелись., а значит я должен был их опросить. Мои труды увенчались успехом - хотя Малак аль-Маута никто не видел, удалось установить с какой именно крыши стреляли - с крыши ближайшего офиса. Как оказалось, она не запиралась и проникнуть туда мог любой. Да и в само офисное здание также можно было легко войти незамеченным. Я поднялся на чердак. И - о удача! - буквально сразу же обнаружил медальон. Он, конечно, мог принадлежать и не снайперу., но то-то мне подсказывало, что владелец вещицы - именно наш убийца. А также я был уверен, что ключом к разгадке станет содержимое медальона, но открыть его мне так и не удалось. Отправив вещдок в карман, я вернулся в лабораторию и застал там эксперта. Как выяснилось, Карим уже узнал у него всё. что можно и отдал на экспертизу чёрную розу, но мужчина с удовольствием повторил свои слова ещё раз. - На фотографии, - сказал он, - были обнаружены следы крови, которая принадлежит, по всей видимости, девушке лет двадцати - двадцати пяти. Кровь необычная - четвёртая группа с отрицательным резусом. И ещё - на обратной стороне снимка имеется микроскопическое пятно краски, которую обычно используют художники. Чёрной художественной краски. Что касается розы, то с ней я постараюсь управиться быстрее. - Чёрной художественной краски, - пробормотал я. - Интересно, что если окажется, что это та самая краска, которой выкрашен цветок? - Очень может быть, - кивнул эксперт. - Но точнее скажу после анализов - заходите завтра после полудня - уверен, что я успею. - Хорошо, - я уже с трудом воспринимал его слова, так как почти полностью погрузился в собственные размышления.- До свидания! Я сам не знаю, каким чудом я не опоздал на встречу с Музаффаром. Ведь когда я покидал лабораторию, было без четверти двенадцать и добежать до Площади Мучеников, где у меня была назначена встреча, казалось чем-то из ряда фантастики, но я, тем не менее, справился с этой задачей. Музаффар созвонился со мной и мы встретились на углу, у проспекта Омара Мухтара. Выглядел ливиец выглядел точно так же, как и вчера, только на плече у него сидела крупная хищная птица, в которой я признал сокола. Рядом с моим новым знакомым стоял какой-то презентабельный мужчина средних лет типичной арабской наружности с кудрявыми чёрными волосами и смуглой кожей. - Добрый день, -поочерёдно поздоровались со мной незнакомец и Музаффар и я тоже поприветствовал их, после чего первый обратился к последнему. - Скажите, это тот молодой человек, о котором вы говорили? - спросил мужчина. - Это он, господин Казимир аль-Афинов, - подтвердил Музаффар. - Очень приятно, - протянул мне руку мужчина. - Зовите меня просто Ахмед. Едем прямо сейчас? - Давайте, -охотно согласился Музаффар. - Зачем тянуть. - Отлично! - Ахмед подошёл к обочине дороги и вытянул руку. Через пару минут рядом с нами остановился белый „Опель“ с шашечками на крыше. Ещё через минуту я, Музаффар и Ахмед сидели в салоне автомобиле. который нёс нас куда-то вдаль вдоль побережья Средиземного моря. Центральный район города, Тарабулус, украшенный гордо возвышающейся над невысокими зданиями башней Эль-Фатах, имевшей весьма необычную форму - башня состояла из двух отдельных башен, общими у которых были лишь несколько нижних и несколько верхних этажей, остался далеко позади. Машина несла нас по оживлённому шоссе. Из окна я мог видеть сверкающие в солнечных лучах волны. Такси остановилось у пятиэтажного серого блочного дома с зелёными балконами. Здание имело весьма скромный вид, явно не свидетельствоваший о наличии внутри элитных апартаментов, но и трущобой его назвать тоже никак нельзя было. Ахмед первым взошёл в подъезд. Мы поднялись пешком на пятый этаж и остановились у двери одной из квартир. Хозяин извлёк из кармана ключи и отпер дверь. - Проходите! - пропустил меня и Музаффара вперёд мужчина. Мы повиновались. Квартира господина Ахмеда была довольно скромной. Жилище состояло из прихожей, маленькой кухоньки, ванной и комнаты, служившей одновременно и спальней и гостиной. Музаффар раздвинул зелёные шторы и белые занавески и вышел на балкон. Вдалеке виднелось море и доносился шум автострады, пролегавшей в полукилометре от дома. Сокол, сидевший у моего знакомого на плече и всю дорогу до квартиры не шевелившийся, вдруг издал пронзительный крик и взлетел, расправив крылья. Птица описала несколько кругов над соседним нежилым домом и узкой улочкой между ним и зданием, в котором находились мы, и снова вернулась к хозяину. Музаффар ласково погладил своего необычного питомца и вернулся в помещение. Из мебели в просторной комнате со светлыми обоями в бело-зелёную полоску, были шкаф, заставленный книгами, две кровати в разных углах, пышный персидский ковёр, люстра под потолком и трюмо. Также имелись прикроватные тумбочки, часы на стене над одной из кроватей и две маленьких картины: одна изображала мечеть, а другая - Триполи с высоты в простеньких рамках. - Нормально, - констатировал я. - Мне нравится квартира. - Меня тоже всё устраивает, - согласился Музаффар. - Тогда давайте подпишем соглашение, - радостно объявил Ахмед и извлёк словно из ниоткуда папку с важными документами. Соглашение об аренде квартиры было заключено немедленно и в кратчайшие сроки. Господин Ахмед на всякий случай сфотографировал наши паспорта. Когда я бросил мимолётный взгляд на паспорт Музаффара. Выглядел тот совсем новым. Видимо, сделали его не так уж давно - полгода назад от силы. - Ну что ж, господа, -объявил Ахмед, когда процедура была закончена и оплата внесена, - теперь это - ваш дом. Располагайтесь. С этими словами ливиец отвесил поклон и покинул квартиру. Я засобирался за вещами в общежитие. Заодно решил заехать к Кариму. Ключи были и у меня и у Музаффара и потому и я, и он не зависели друг от друга и могли в любое время приходить в квартиру. Когда я приехал в больницу к Кариму, то застал его в состоянии, граничащем с истерикой. В палате также находился следователь Юсуф аль-Мирджаби. - Хватит уже ныть! - раздражённо бросил господин аль-Мирджаби в адрес подчинённого.- Всё, что от тебя требуется - это рассказать нам правду и тогда, может быть, ты останешься в живых! А нет - пеняй на себя! Охранять тебя никто не будет. Мне и без тебя дел хватает. - Что толку, от того, что я вам скажу? - плаксивым тоном проговорил Карим.- Он всё равно убьёт меня! Сами посмотрите! С этими словами мой напарник протянул мне и Юсуфу аль-Мирджаби какую-то помятую бумажку, на которую были наклеено слово, вырезанное из газеты. „Берегись!“ - гласило послание. - Вот видите! - заявил Карим.-В это послание был завёрнут камень, брошенный в мое окно буквально пятнадцать минут назад. Он убьёт меня! - Да кто - „он“?! -не выдержал Юсуф аль-Мирджаби.-Говори, шайтан тебя побери! Но Карим не проронил ни слова. - Послушай, дурак, - вмешался уже я, - толку от твоего молчания - сам говоришь, что „он“ тебя всё равно тебя убьёт. Только вот если ты будешь продолжать молчать, он таки прикончит тебя, а если расскажешь всю правду, то возможно - нет. Выбирай. Ответа не последовало. Следователь аль-Миржаби сплюнул. - Пойдёмте! - направился он к выходу. Мы уже почти покинули палату, когда Карим окликнул нас. - Стойте! -крикнул парень и в голосе его прозвучало нескрываемое отчаяние. - Стойте! Я всё расскажу, только не позвольте этому чёртовому Малак аль-Маут убить меня! - Не позволим, -пообещал Юсуф аль-Мирджаби, возвращаясь к койке раненого. - А теперь говори. - Хорош, - Карим сглотнул и начал свой рассказ. - Нас было трое. Я, Альфард аль-Фатех и этот... Музаффар аль-Каддафи аль-Сирти, если коротко, - полного его имени не помню. Последний был бедуином из племени каддафа, который порвал все связи со своей семьёй и соплеменниками и перешёл на сторону восстания. А это, между прочим, большая редкость - все каддафа воевали на стороне полковника. Все, без исключения. Но не в том суть. Мы, повстанцы, сражались за правое дело и были дружны между собой. Но однажды наш отряд попал в окружение. Среди революционеров также были женщины и дети и все они оказались под угрозой быть расстрелянными беспощадными правительственными войсками. Прорваться с ними со всеми было просто нереально. И тогда было принято решение отправить к нашим за подмогой одного бойца, самого смелого и решит