бойся ты - я всего лишь перевяжу твои раны, - усмехнулся снайпер. - Вы точно их перевяжете? - с сомнением спросила она. - Да, - клятвенно заверил её каддафа, всем своим видом стараясь показать, что намерения у него самые что ни на есть мирные. - Тебя, кстати, как зовут? - Фатима, - тихо ответила девушка. - Очень приятно. Музаффар, - ливиец раскрыл аптечку. - Подожди секундочку... Так, спирт есть, вата есть. Чудесно. Просто замечательно. Кто это тебя так? - Я сама, - потупившись, проговорила Фатима, позволив снайперу снять с себя абайю. Холодные пальцы заскользили по смуглой атласной коже. От каждого прикосновения девушку пробирала дрожь, не то от холода, не то от страха, не тот от стыда... Но с мокрой от крови одеждой было покончено довольно быстро и теперь она сидела перед своим спасителем полуобнажённой, низко опустив голову и чуть не плача. - Сама, говоришь? - с лёгкой иронией в голосе переспросил Музаффар, глядя на жуткие синяки, многочисленные порезы и ссадины по всему телу. Картину завершала глубокая рана на боку, оставить которую мог либо осколок, либо нож. - Что-то не верится. С этими словами он осторожно поднял Фатиму на руки и перенёс на двуспальную кровать, которая была устелена лишь одним матрасом. Затем Музаффар тщательно продезинфецировал руки спиртом и распаковал вату. Он бросил ещё один взгляд на свою пациентку. Девушка была так худа и измученна, что кости у неё буквально просвечивали, да и выглядела лет так на четырнадцать-пятнадцать. Груди у неё не было вообще. равно как и пышных округлых бедёр. Неужели родители забыли её в пустой квартире и уехали? Ливиец отогнал от себя эту мысль и решил сосредоточиться на ранениях несчастной. Жутковатые порезы на теле Фатимы оказались несерьёзными, можно сказать, пустяковыми и почти не кровоточили. Гораздо хуже дело обстояло с раной на боку. Остановить кровотечение удалось не сразу. Никаких инородных предметов в ране обнаружено не было и ливиец сначала наложил марлю, потом вату и лишь после этого зафиксировал повязку бинтом. Проделав все эти манипуляции, молодой бедуин сложил всё обратно в аптечку и направился к ещё одному шкафу, стоявшему в глубине спальни. Одежды в нём, разумеется, не оказалось. Но после долгих поисков где-то откопалась старая голубая абайя со странным узорчатым рисунком. Именно её и отдал Фатиме Музаффар. - А теперь, - когда девушка оделась, велел он, - рассказывай, кто нанёс тебе эту страшную рану на боку? - Грабители, - немного помолчав, созналась ливийка. - Когда всё это началось, мой муж впал в странную апатию и не сразу начал вывозить вещи из квартиры. Забрать он всё не успел и лишь позавчера решил покинуть город. Я не думаю, что ему удалось выбраться. Но как бы там ни было, он оставил меня здесь, приказав охранять оставленное имущество. Его мало волновала моя дальнейшая судьба... А сегодня явились мародёры. Они взломали замок рано утром и разбудили меня. Я не позволяла им войти. Точнее - пыталась не позволить, - девушка грустно усмехнулась, - и один из них ударил меня ножом... Я потеряла сознание. А когда пришла в себя, то выползла на балкон. Я не хочу больше жить... Но вы пришли и спасли меня. Зачем? - Так сложились обстоятельства, - пожал плечами парень. - Надеюсь, ты не попытаешься покончить с собой? - Вы что! - в ужасе вскричала Фатима. - Как вы можете так думать - это страшный грех, я никогда не пойду на такое! - Ну вот и славно, - Музаффар выдавил из себя некое подобие улыбки. - А теперь ляг и поспи. - Но ведь сейчас утро. - И что? Ты ранена и потеряла много крови. Тебе просто необходимо поспать. - Хорошо, - она покорилась и вытянулась на грязном матрасе. Он накинул ей на плечи свою походную куртку. Фатима уже засыпала, когда вдруг страшное волнение охватило её. - Вы ведь не бросите меня? - вдруг как ужаленная подскочила девушка. - Я всё ещё боюсь вас, но без вас мне будет ещё страшнее. - Нет, спи, - был предельно краток он. Она успокоилась. Посидев с ней немного, он подошёл к разбитому окну и закурил. На улице было по-прежнему тихо и туманно. И стояло всё то же серое безмолвие... Фатима проспала до полудня. Кровь стала проступать сквозь повязку и Музаффару пришлось повторить операцию. Ему было ужасно жаль её и он совершенно не понимал логики действий её мужа. Впрочем, на все вопросы о супруге ливийка лишь отмалчивалась. Сообщила только, что прочие порезы и ссадины получила, когда рядом с ней разбилось окно. «А синяки?»- подумал Музаффар. «Откуда синяки? Бил ли он её?». Ответа на этот вопрос каддафа так и не получил. Оставалось только гадать, да предполагать. Никакого провианта в квартире не обнаружилось. На кухне нашлось несколько бутылей с водой, но хватить всего этого могло от силы на два дня. Снайпер поделился своим пайком с Фатимой, но водой поить наотрез отказывался. При ранении в бок это было категорически противопоказано. Ночью Фатиме стало хуже. Она бредила и звала кого-то во сне. Возможно, своего мужа. Она часто просыпалась в холодном поту, тяжело дыша. А поняв, что увиденное ею - всего лишь сон, начинала плакать. И это вгоняло Музаффара в полнейший ступор. Он не знал, почему плачет девушка и не знал, как её утешить. - Не плачь, пожалуйста, - почти умоляюще попросил парень Фатиму, сев рядом с ней на кровати. - Я здесь, я рядом и никому не позволю обидеть тебя. Никто не посмеет тебя тронуть. - Простите, - взглянув на снайпера, сглотнула девушка и утёрла рукавом слёзы. - Тебе не за что извиняться, я, - договорить Музаффар не успел - в коридоре послышалось какое-то едва уловимое движение. Словно кто-то посторонний крался по квартире. - Подожди меня здесь, - ливиец встал, лицо его стало невероятно серьёзным. Мародёры, а это были именно они, совсем не ожидали столкнуться в пустой, как они думали, квартире с хорошо вооружённым солдатом. Потому, когда на них направили винтовку и приказали поднять руки вверх, грабители буквально оторопели. - Что вы здесь забыли? - жёстко спросил Музаффар. - Мы это... явка у нас здесь, - по-идиотски улыбаясь, ответил один из преступников. - С повинной что ли? - ухмыльнулся снайпер. - Кто ваше начальство? В ответ прозвучали незнакомые имена. - Отлично. Оно будет проинформировано. О вашем расстреле по законам военного времени, - мародёры не успели даже опомниться, как две пули со свистом рассекли воздух. Первый был убит на месте одним чётким попаданием в лоб, второму повезло больше - он метнулся к двери и получил пулю в плечо. Оглашая округу дикими воплями, недобитый грабитель буквально слетел вниз по лестнице, но не учёл того, что некоторые ступеньки провалились. И это стоило ему жизни. Музаффар, выйдя на лестничную клетку, обнаружил лежащее двумя пролётами ниже агонизирующее тело. - Ты сам виноват, - вздохнул снайпер и послал мародёру пулю, дабы прекратить его мучения, которые могли бы продлиться ещё очень долго. Фатима лежала на кровати ни жива, ни мертва от страха. Музаффар вернулся к ней на удивление спокойным. Он вошёл в спальню, перекинув винтовку через плечо и невозмутимо занял своё место в углу комнаты. - Кто это был? - дрогнувшим голосом спросила жительница квартиры. - Те, кто уже никогда никого не побеспокоят, - таким был ответ. - Вы убили их? - По законам военного времени за мародёрство полагается расстрел на месте, - Музаффар сонно зевнул. - Я привёл приговор в исполнение. Спи. Фатима не осмелилась больше ничего спрашивать. Она уснула. Но покой длился недолго. Музаффар потерял счёт её внезапным пробуждениям. Ей становилось хуже. Лоб был горячий, несчастная вся горела и сердце парня сжималось от бессилия и жалости к ней. Сам он не спал. Редкий сон приносил старые кошмары, а это было хуже всего. Именно здесь и сейчас, в Сирте, они стали преследовать его. Он видел их всех, всех, кого убил и всех, кто погиб у него на глазах. Видел Джафара и Фекду. Они плакали и звали его. И всё время задавали лишь один вопрос. Почему? Почему он не сумел их спасти? И он просыпался с леденящим душу криком. Потом приходили мысли об Альфард. Он любил её. Ведь она была как две капли воды похожа на его сестру. Такая же своенравная, гордая и упрямая. Такой же извечный борец за справедливость. И он пообещал себе, что будет защищать её. Раз он не сумел сберечь Фекду,