еряла сознание и её только чудом удавалось привести в чувство. Отдалённая стрельба стала первым признаком того, что где-то поблизости вовсю идёт сражение. А держать одновременно и оружие, и полуживую девушку было очень трудно. Потому ничего удивительного в том, что Музаффар обороняться не мог, не было. Новый поворот принёс неожиданную встречу с вооружённым отрядом революционеров. Повстанцы поначалу и сами не ожидали встретить одинокого вражеского солдата, но быстро пришли в себя. - Руки вверх! - приказал командир отряда - высокий коренастый мужчина в военной форме с густой чёрной бородой до пояса и автоматом через плечо. Люди за его спиной синхронно нацелили на Музаффара оружие. - Как вы себе это представляете? - скептически хмыкнул лоялист. Фатима испуганно прижалась к нему, но уже в следующий миг соскользнула на землю и покорно подняла вверх руки. Её спутник настолько оторопел, что последовал её примеру только после того, как командир повстанцев прикрикнул на него. - Повернулись! А теперь пошли! Руки за спину! - приказы отдавать мужчина с бородой умел отменно. Так Музаффар и Фатима попали в плен. Их привели к полуразрушенному двухэтажному зданию бежевого цвета над которым гордо реял революционный триколор. Взглянув на развевающееся по ветру знамя, Музаффар мысленно попрощался с жизнью: снайперов обычно расстреливали на месте без суда и следствия и то, что его пленили, казалось просто каким-то чудом. «Ничего, не сейчас, так через пару минут тебя казнят. Радуйся. Скорее всего тебя просто застрелят», - с далеко не самым оптимистичным настроем подумал про себя молодой человек. Но судьба распорядилась совсем иначе. Коридор, в который завели пленных повстанцы был очень тёмным и разделялся надвое. Все пессимистичные мысли мгновенно покинули Музаффара. Он уже знал, как действовать дальше. - Бежим! - крикнул он, дёрнув Фатиму за руку и бросился в правую ветвь коридора. Вдогонку беглецам полетела автоматная очередь, а затем последовал строгий окрик. - Побереги патроны! Там всё равно тупик! Тупик! Сердце Музаффара сделало сальто-мортале от ужаса. Революционер был прав - коридор упирался в стену, но по сторонам имелись двери. Одна из них вела в маленькое помещение с узкими окошками. Наспех соорудив нечто вроде пирамиды, чтобы добраться до окна, снайпер потянул за собой Фатиму, но она не сдвинулась с места. И стала вдруг какой-то необычно тяжёлой, как каменная. Музаффар склонился над ней. На груди у девушки расплывалось огромное кровавое пятно - видимо, её задело автоматной очередью. Дар речи покинул молодого бедуина. Остался лишь безграничный ужас. Он снова не смог. Не сумел сберечь ещё одну жизнь. А ведь она доверилась. Почти доверилась ему! Моё воображение в очередной раз нарисовало картину, которая оказалась слишком реальной и слишком яркой, чтобы её можно было забыть. В грязной сумрачной комнате, куда почти не проникает свет, на коленях у солдата истекает кровью девушка. Жизнь покидает её с каждым вздохом и с каждым выдохом. А солдат умоляет её не умирать. Девушка лишь грустно улыбается в ответ. Разрушительнице судеб не ведома жалость. Ей чужды людские мольбы... - Почему, Фатима? - голос солдата дрожит и срывается. - Почему именно ты? - Такова воля Аллаха, - тихо отвечает она. - Такова Судьба. - Нет никакого Аллаха! Нет его! - ярость сменяет безграничное отчаяние молодого лоялиста. - Ведь если бы был, то он не допустил бы страданий! - Каждое страдание - урок и испытание, - чуть дыша произносит раненая. - Я благодарна тебе как никто. Ты столько сделал для меня, почти незнакомой... Она делает судорожный вдох, который даётся ей с огромным трудом. Лёгкие невыносимо жжёт. И воздух - словно раскалённое железо. Но ей надо сказать ему это. Надо. - Ты должен жить, - еле слышно шепчет она. - Сражайся, Музаффар! Тихое покашливание Музаффара возвратило меня к реальности. В кухне было уже совсем темно и единственным источником света была уже не первая тлеющая сигарета. Сколько мой сосед их выкурил - я не считал. Да и к едкому ненавистному дыму за время его рассказа я как будто бы привык. Он молча снова смотрел на меня, а я - на него. А за окном беспечно шумел город...