18. Когда боги молчат
12.07.12 (Поздняя ночь) Лёжа в кровати, я никак не мог забыть рассказ Музаффара. В голове снова прокручивались и всплывали те самые ужасные картины, навеянные мне бедуином. События годичной давности оставили в его душе неизгладимый след. Как и Альфард он хочет отпустить своё прошлое. Вот только прошлое не желает отпускать его... А вообще день мой прошёл неплохо. Я и двое специалистов из Мисураты, Али и Сахим, отчитывались с утра перед Юсуфом аль-Мирджаби. Я рассказал о моей встрече с астрономом Хакимом. К полудню Хакима доставили в отделение и заставили составлять фоторобот. Составляли его ещё полдня, а после этого послали меня и Али с его собакой искать женщину, которую изобразил свидетель. Женщина нашлась. Она немного смахивала на Альфард из-за своих глубоких космических карих глаз, но больше никакого сходства между ними не было. К тому же ливийка подтвердила, что в момент убийства Абдуллы аль-Асима действительно находилась на чердаке, куда забежала её кошка. Но никакого снайпера-убийцу она там не видела, что оказалось неудивительным - дом, с чердака которого стреляли, был поделён на два подъезда от фундамента до самой крыши. Чердак тоже был разделён напополам и потому убийца и свидетельница находились по разные стороны стены и никоим образом не могли пересечься, что очень расстроило меня и моего спутника. Также выяснилось, что Ариф, последний убитый, был застрелен из пистолета, а не из снайперской винтовки, с расстояния в несколько метров в отличии от всех остальных жертв. Плюс, ко всему прочему, он долгое время проживал под именем некого Гафиза. То же самое практиковали и остальные покойные. За исключением Карима и Абдуллы аль-Асима. Но последний, как рассказал Имад аль-Мухад, который приехал вечером в Триполи по приглашению Юсуфа аль-Мирджаби, после войны тоже жил под чужой личиной несколько месяцев, но потом вернулся в свою старую, довоенную квартиру, и вернул себе настоящее имя. Всплыл этот факт совсем недавно и не мог не настораживать. - Они боялись. Они определённо боялись нашего снайпера, - твёрдо заявил Юсуф аль-Мирджаби, сопоставив все полученные сведения. - Может, он уже раньше покушался на кого-то из них? Или они получали предупреждение? - Может быть. Но тогда почему Карим не поступил также, как и его знакомые? - поинтересовался Али. - Если всё действительно так, как я думаю, то Карим не стал менять имя и поступил в полицию из соображений, что свои его ни в чём криминальном не заподозрят и он будет для всех чист, как стёклышко, - сказал я. - Да и кто осмелится вот так просто убить полицейского? Сделать это куда труднее, чем устранить рядового гражданина. - То есть, вы хотите сказать, что погибших связывает какое-то преступление и они, боясь возмездия, меняют лики, а Карим, дабы скрыть своё прошлое и одновременно спастись, становится стражем порядка? - спросил Юсуф аль-Мирджаби. - Но ведь мы не берём в полицию людей с улицы. У Карима ни одного пятнышка на репутации, про криминал я молчу. - А вы что, лично принимали Карима на работу? - сощурился Имад аль-Мухад. От такого вопроса его коллега даже оторопел на мгновение и не сразу нашёл, что сказать. - Нет, конечно, - немного рассеянно ответил он наконец. - Я этим не занимался, но я видел его личное дело и руководство отзывалось о нём как нельзя лучше. - Ну и что? Вы как будто не знаете, какая коррупция у нас в стране! - фыркнул следователь из Каср-Бен-Гашира. - Коррупция - это пережиток Джамахирии! - отрезал Али. - Ой, я вас умоляю! - усмехнулся пожилой бедуин. - За год разрухи в стране такое массовое явление искоренить просто невозможно. И вообще, поверьте моему опыту, не бывает людей с идеальной репутацией. - Хорошо, допустим, - с видимой неохотой согласился Юсуф аль-Мирджаби после короткой паузы: он явно не хотел признавать возможность взятки, данной Каримом его начальству, дабы обелить себя. - Допустим, что Карим - преступник. Но какое преступление может связывать его и погибших? - Я думаю, что военное. И уверен, что Музаффар аль-Каддафи аль-Сирти сможет ответить на этот вопрос, - сказал я. - Или же сестра Абдуллы аль-Асима, которую Карим чуть не задушил. - Я с ней поговорю, - вызвался Имад аль-Мухад. - Спасибо, - благодарно кивнул мой начальник. - Ну, а вы, Казимир, приведите тогда мне вашего аль-Сирти. Но для начала опросите родственников-соседей последнего убитого, Арифа аль-Сибди. - Есть, - кивнул я. На этом собрание и закончилось. Каждый занялся своим делом. Опрос соседей Арифа аль-Сибди (родственников у него, как назло, не оказалось) никаких особых результатов не дал. Мне удалось лишь выяснить, что за полтора часа до убийства Ариф покинул свой дом и куда-то ушёл. До места его гибели пешком можно было добраться как раз за это время. Там его, скорее всего, и поджидал убийца. Я несколько раз осмотрел место происшествия, но понять, как именно всё произошло я так и не сумел. Одно было ясно точно - преступник решил замаскировать своё злодеяние под дело рук совершенно другого человека - снайпера, известного как Малаку аль-Маут... День подходил к концу и Музаффара в отделение я так и не привёл. Допрос его решили перенести на завтра, после чего я вернулся на квартиру, где из уст ливийца услышал ещё одну ужасную историю военных времён. Всё-таки как странно порой переплетаются человеческие судьбы... 13.07.12 Меня разбудил звонок Юсуфа аль-Мирджаби. Он кратко сообщил мне, что сегодня ночью в управлении произошло короткое замыкание, которое привело к возгоранию части здания. Пожар потушили, но последствия имеются, посему я могу не выходить сегодня на работу. - Приводите завтра вашего Музаффара, - напоследок велел мне следователь. - А сегодня у вас выходной. Ну что ж, выходной так выходной. Неожиданно, конечно, но почему бы не воспользоваться? И я отправился в Медину. Часами бродил я по узким улочкам между рядами торговых лавок. Днём тут было менее оживлённо, чем вечером, но это не помешало мне закупиться рахат-лукумом и финиками. А ещё я посетил одну из старейших мечетей города. Под её высоким и светлым куполом невольно начинаешь задумываться о вечном... 14.07.12 Сегодня я встал ни свет, ни заря и застал Музаффара на кухне, окутанного клубами сигаретного дыма. Надрывно кашляя, я немедленно бросился к окну. - Что за газовую камеру вы тут устроили?! - когда в помещение хлынул поток свежего воздуха, заорал я, попутно вырывая сигарету из пальцев ливийца. - Я только что чуть не задохнулся! Музаффар вместо ответа лишь смерил меня своим коронным взглядом, заставляющим жалеть о сказанном. Какие же всё-таки колючие и холодные у него глаза! Смотреть долго в них просто невыносимо. - Где ваша птица? - сменил я тему, глянув на шкаф. Сокола там не было. - Странный вопрос, - фыркнул Музаффар. - Я, конечно, не ангел, но животных не мучаю - мне проблемы с ГринПисом не нужны. Летает мой сокол, уже как полчаса летает. Я молча кивнул. Почему-то у меня не возникало никаких сомнений насчёт правдивости сказанного. - Что с вами, чёрт возьми, происходит, последнее время? - спросил наконец я. - Вы стали курить и находитесь словно в какой-то апатии. - У меня депрессия, - спокойно сказал на это молодой бедуин. - Почему? - заволновался я, хотя и сам прекрасно знал ответ. Музаффар посмотрел на меня как на идиота и от этого я смутился. Только когда ливиец встал и направился к выходу, я вдруг вспомнил, что его надо пригласить в отделение. - Постойте, - задержал я соседа. - Вы мне нужны. Вам надо проехать со мной в полицию по делу Малак аль-Маут. Каддафа тяжело вздохнул, но возражать или сопротивляться не стал. - Поехали, - кивнул он. Его допрашивали при мне. На допрос пришли также Али и Сахим. Но тут произошло нечто непредвиденное: Последний, увидев Музаффара, смертельно побледнел и схватился за стену. Сам же Музаффар многозначительно фыркнул. - Вы знакомы? - спросил Юсуф аль-Мирджаби, удивлённо вскидывая бровь. - Да, - сглотнув, подтвердил Сахим. - Я могу рассказать, если хотите, как мы познакомились. - Это не имеет ни малейшего отношения к делу, - поморщился Музаффар. - Рассказывайте! - потребовал я. - Только кратко, - согласился и