На следующую тревогу мы вышли в три минуты. И никаких казусов уже почти не было. Великое дело — учеба…
Маневры
К маневрам готовились долго. Шутка ли, — поднимался весь лагерь. В маневрах участвовали все роды войск. Пехота, кавалерия, артиллерия, танки, броневики, самолеты.
Весь лагерь разделен был на две части: красных и синих. Нам пришлось выступать в роли синих. Немало было по этому поводу бузы у ребят.
— Почему синие?.. Не хотим с красными драться. Сами красные.
Долго пришлось объяснять условность этого обозначения. Целые дни до маневров проводили в заседаниях и совещаниях. Приводились в порядок агитповозки, совещались активы. А в помещении штаба день и ночь сидели командиры над боевыми картами.
Для предстоящих маневров нам дали еще командиров запаса и посредников. Командиры запаса были старые командиры времен гражданской войны, сейчас работающие на гражданской работе. Они должны были на маневрах познакомиться с новой тактикой. Особенно понравился нам запасной комполка — высокий, статный мужчина, с большой окладистой бородой. Во времена гражданской войны он командовал дивизией на польском фронте.
Посредники играли роль «огня». Они должны были учитывать огонь той и другой стороны и выводить из строя, отмечая мелом убитых и раненых. Одна из главных ролей на маневрах принадлежала именно посредническому аппарату. Часто, правда, не слушали посредников. Несмотря на белые меловые кресты на спине, убитые лезли в бой. Но в конце маневров все уже уяснили роль и значение посредников.
Все маневры были рассчитаны на пять ходов: встречный бой, бой за укрепленную полосу, оборона на широком фронте, ночной бой в лесу и бой со взаимодействием всех родов войск.
Последние дни перед выступлением были пропитаны особенной нервностью и напряжением. Школа под командой Диванова выступала как первая рота полка синих. Все мы надели синие розетки.
Кроме красных и синих, на маневрах должны были быть еще зеленые. Банды могли ночью сделать неожиданный налет и унести даже обмундирование. Поэтому надо было быть особенно бдительным.
— Так и останетесь без брюк, — стращал нас Диванов.
— Да, Сальников наверно останется… — смеялись ребята.
В прошлом походе Сальников заснул в сторожевом охранении, и противник забрал его в плен «живым». До сих пор не могли простить этого доблестному «охранителю».
Многие наши ребята из школы были распределены по ротам стажировать как командиры. И о них доходили до нас вести. Говорили, что Капернаут до сих пор путает ногу всего взвода. И когда идет он во главе своего отделения, сзади все время слышатся почтительные просьбы:
— Товарищ, командир! А товарищ командир, перемените ногу…
Шли слухи о том, что Неливцев в предвкушении маневров уже слег в околоток. Много было всяких разговоров. А на вечере самодеятельности перед выходом весело разливалась гармошка. Степа Кироков подплясывал и, подмигивая, напевал:
И в ответ выплясывал Грамм:
И под громкий хохот и аплодисменты пели уже Степа с Граммом вместе:
Потом гремел на все лады наш шумовой оркестр в этот последний предпоходный вечер.
Рано утром было последнее собрание партактива и палаточников. Еще раз объяснили боевую задачу и дали указания партийцам и комсомольцам.
Вперед ушла разведка. А за ней потянулся полк. В первом эшелоне шел наш батальон. Предстоял встречный бой. Синие и красные шли друг другу навстречу.
В этом бою одна из главных ролей принадлежала разведке. Тихо двигалась вперед полковая колонна…
После боя и после станка
Был встречный бой.
Ночь и день сходились синие и красные. Ночь и день щупальцы выдвигала разведка, шли бронемашины, мчалась конница, двигалась пехота.
Наконец грянул бой. Пушки, пулеметы, винтовки были главными инструментами в оркестре стычки. Несколько часов длился бой. Потом командиры с белыми повязками на рукавах — посредники — остановили движение.
Задача окончена. На разборе учитывались недостатки и достижения. Особенно отмечен был героизм ночной разведки, шедшей под командой Петряка и Степы Кирокова, и славный маневр одного отделения нашего взвода. Отделение вел мариец Саликаев. Отделение, чтоб укрыться от неприятеля, проползло на животе через всю деревню и незаметно разузнало расположение вражеских пулеметов.
А потом на лугу расположились бойцы, и с ближнего химического завода пришли в гости шефы — рабочие-химики.
— Вы прямо после боя, а мы прямо от станка, — говорил старик-рабочий. — Мы глубоко чувствуем разницу между старой солдатчиной и Красной армией. И если понадобится, мы станем в одни ряды с вами и возьмем в каждую руку по винтовке, чтобы отстоять власть советов.
Потом говорили молодые рабочие-комсомольцы. Отвечал курсант, гремел «Интернационал», и по лицам бойцов трудно было заключить, что только что они шли в наступление, ползли по земле сто и больше метров и преодолевали огромные трудности. Долго говорили с рабочими, отдыхали.
— Ста-но-вись! — раздается команда. Заколыхалось поле. В походную колонну становится полк для второй задачи, второго боя.
В сторожевой заставе
Во втором бою мы окапывались для обороны. Два дня стояли мы в деревне… Устроили здесь кино, провели несколько бесед с крестьянами, развернули наши агитповозки.
Проведено было несколько партсовещаний. Учитывали все достоинства и недостатки партработы. И всех бойцов еще раз детальнейшим образом ознакомили с боевой задачей.
Были примеры «геройства» комсомольцев. Так Симонов взял в плен неприятельский пулемет и пулеметчика. Соколов и Федька Чернов, незаметно пробравшись в тыл противнику, бросили связку гранат в бронемашину.
Были и отрицательные моменты. В третьем взводе возникла буза из-за того, что не вовремя подвезли хлеб. Но при помощи комсомольцев бузу удалось быстро изжить.
…Ночью Диванов позвал меня и Чекалина и передал нам приказ выдвинуться с нашим взводом в сторожевую заставу в соседнюю деревню Захарково. Мы тихо подняли наш взвод и двинулись из деревни. Вот уже позади последние дозоры. Идем дальше. Вот и Захарково. Внимательно осмотрели все доступы к деревне. Расставили полевые караулы, установили станковые пулеметы.
Деревня Захарково в кольце заставы. Ниоткуда не подступить незаметно противнику. Ядро заставы расположилось на задах деревни в сарае. Ночь кончилась. Наступил жаркий летний день. Печет солнце и провокационно вызывает желание заснуть. На крыше сарая сидит наблюдатель — Симонов и водит биноклем по сторонам. Но глаза наблюдателя не привыкли к биноклю. Посмотрит, отведет его в сторону и дальше уже привычными глазами всматривается вдаль. Все спокойно, будто не накануне боя, а так… в деревне, на отдыхе. Вдруг наблюдатель ссыпается с крыши. Три конных фигуры ползут по дороге. Стремглав мчимся им наперерез. Противник открывает стрельбу. Но пеший конному не товарищ. Миг — и умчалась вражья разведка, считающаяся нами условно убитой.