— Что случилось?
— Да девку тут убили, — с готовностью отозвалась старушка. — Срамная была, голяком выставлялась. Вот и довыставлялась.
— Это Маня, — сказала я и тихо рухнула в сугроб.
— Маня, Маня, — кивнула старушка и поджала губы.
— Это Маня, — повторила я специально для подоспевшей Жанки, после чего она растянулась рядом со мной, поскользнувшись.
— Это точно? — поморщилась она, потирая филейные части, и вдруг заметила того самого пацана, который давал ей разъяснения в тот вечер, когда Маня еще живая и здоровая (ну, если не брать во внимание ее голову) маячила в окне. — Эй ты, что тут у вас стряслось?
— Маню, — малец обхватил ладонями собственное горло и красноречиво высунул язык, — Маню прикончили. — И радостно сообщил: — Маньяк, говорят.
— Ладно, иди Гарри Поттера читай, — спровадила его Жанка и погрузилась в глубокую задумчивость. Я хорошо знала, какие мысли омрачают ее чело. Не по Мане она скорбела, а об участи Порфирия переживала. Прикидывала, каким боком может ему прийтись безвременная Манина кончина.
— Ну вот, теперь мы в дерьме по самые уши, — подвела я печальный итог.
— Так уж и по уши, — слабо возразила Жанка и стала шарить вокруг себя, дотянулась до отлетевшей в сторону сумки, снова схватилась за мобильник и ну вызванивать Порфирия.
— Может, его еще и не выпустили, — предположила я, — мало ли что Кошмаров сказал. Там небось прежде целый ворох бумаг оформить надо. Контора-то пишет.
— Хорошо, если так, — мечтательно закатила глаза Жанка и, постанывая, поднялась с колен. — А то опять все на него свалят.
Жанка зрела в корень, а потому мне трудно было с ней не согласиться. А через минуту в голове моей созрело единственно правильное при подобных обстоятельствах решение:
— Ладно, поедем к твоему Порфирию, проверим. Может, он просто дрыхнет и не слышит звонка?
— Поедем, поедем!.. — горячо подхватила Жанка и запрыгала на одной ножке от возбуждения.
— Только если машина заведется, — слегка охладила я ее пыл.
— Пусть только не заведется! — Жанка чуть ли не по локоть закатала рукава своей кацавейки. — Покажи-ка мне еще разок, за что там дергать…
— Ага, дерни за веревочку, дверь и откроется. — Расквашенный нос несчастной «Варвары» вызвал у меня острый приступ жалости к себе. — Подожди, может, так заведется?
«Варвара» прониклась ко мне сочувствием и завелась. Со второй попытки.
Порфирия дома не было. Открывшая дверь его квартиры своим ключом Жанка обнюхала все углы, зачем-то заглянула в диван и развела руками:
— Непохоже, чтобы он здесь появлялся.
Что касается меня, то я вообще не имела сколь-нибудь определенного мнения на сей счет по той причине, что Порфирьева берлога сильно напоминала стоянку первобытного человека. А их возраст, как известно, определяется археологами и достаточно приблизительно, плюс-минус пять веков.
— Может, у соседей спросить? — пожала я плечами.
— Да какие тут соседи, — с досадой отмахнулась Жанка, — сплошные алкаши!
Ну да, а Порфирий-то у нас «прынц» крови, как я забыла.
— Ничего, сейчас все выясним, — пообещала я Жанке и двинулась вниз, во двор, прямиком к синей жестяной палатке с лапидарной вывеской «У Зои», в окошке которой обнаружился усатый парубок с рыжим чубом.
— А где Зоя? — спросила я у него, сама не знаю зачем.
— Какая еще Зоя? — уставился на меня парубок не то чтобы очень дружелюбно.
Оставив в стороне риторические вопросы, я приступила к делу:
— Знаешь художника из этого дома? Ну, его еще все Порфирием зовут.
— Да кто ж его не знает, — хмыкнул парень и тут же насторожился: — А что такое?
— Не появлялся он здесь сегодня? А то жена его ищет, — кивнула я на Жанку.
— Вот эта? Его жена? — Парубок воззрился на зардевшуюся Жанку и взлохматил свой рыжий чуб. — Да околачивался здесь с утра, бутылку выклянчивал. В долг. Только я таким не подаю.
Кровь отлила от Жанкиного лица. «Был, с утра», — пошевелила она губами.
— Ну и куда он мог подеваться? — осведомилась я у нее.
— Без понятия, — помотала она головой, а потом тихо спросила саму себя: — А может, на Краюхе?
И мы понеслись на Краюху, благо «Варвара» демонстрировала исключительную покладистость и снова завелась без каких-либо ухищрений с нашей стороны.
Да, надо же вас просветить насчет местечка, в которое мы направились, хотя бы телеграфным стилем. Так вот, к вашему сведению, Краюха — это пятачок в районе улицы Крайней, на котором собираются наши местные мазилки вроде Порфирия с корыстной целью впарить какому-нибудь растяпе свои сомнительные шедевры. Вернисаж, одним словом. Уж не знаю, много ли они таким образом зарабатывают, но морды у них всегда красные, а над Краюхой висит густой смог от перегара.