Дѣвушка была Елена, а молодой предводитель отряда — Миша Васюковъ. За нѣсколько мѣсяцевъ они пережили столько, что иногда, оглядываясь назадъ, имъ казалось, что то первое свиданіе на кладбищѣ было годы и годы тому назадъ. Забастовки, митинги, манифестаціи, столкновенія съ полиціей, аресты, новыя забастовки, постоянная опасность, возбужденіе, агитація.
Любовь ихъ была какъ будто движущей силой и перевела ихъ изъ пассивнаго состоянія въ активное. До весны они были скромные молодые люди, которые только присматривались и даже не стояли въ рядахъ. Теперь они несли знамя и вели другихъ. Теперь Миша не зналъ колебаній, не думалъ о будущемъ, пренебрегалъ опасностью. Его муза шла впередъ и онъ готовъ былъ во имя ея и передъ ея глазами броситься съ голыми руками на вооруженные полки и добиться побѣды.
Процессія шла впередъ. Неожиданно изъ боковой улицы вышла другая манифестація съ трехцвѣтными флагами и стала переходить на другую сторону дороги.
Красное шествіе остановилось, выжидая, пока проходъ очистится. Но трехцвѣтные двигались чрезвычайно медленно и все загораживали улицу, какъ живая плотина. Ихъ тоже было много и они были вооружены желѣзными палками и даже кольями. Многіе держали руку въ карманѣ, очевидно, ощупывая спрятанный револьверъ или кистень.
— Вставай, подымайся, рабочій народъ!
— Боже, царя храни!
Два напѣва какъ будто боролись и старались вытѣснить другъ друга. Минута или двѣ прошли безъ инциндентовъ. Потомъ красные стали сердиться.
— Дайте пройти, вы, черти!.
— Подите къ такой матери!..
— Черносотенцы!
— Бунтовщики!
— Молчи, жидовская харя!
— А ты, шпикъ!
Драка началась неожиданно, почти непроизвольно. Обѣ стороны пустили въ ходъ древки флаговъ, палки, кастеты. Черные дрались съ остервененіемъ. Дворники и городовые, привыкшіе избивать студентовъ на улицѣ и плѣнниковъ въ участкѣ, не хотѣли посрамить своей репутаціи и отступить въ рукопашной свалкѣ. Особенно неистовствовали шпики. Вмѣстѣ со всѣмъ охраннымъ отдѣленіемъ они отчетливо сознавали, что дѣло идетъ объ ихъ кускѣ хлѣба, и что малѣйшій лучъ свободы долженъ положить предѣлъ ихъ дѣятельности и лишить ихъ казенной платы, и мѣсячной и разовой. Этотъ вопросъ былъ для нихъ прежде всего экономическій и классовый, какъ и всѣ наиболѣе важные вопросы міра.
Но рабочіе и молодежь держались твердо. Недавняя побѣда свободы придавала имъ новыя силы. Они вѣрили, что эти дни принадлежатъ имъ, и старались доказать это на практикѣ, силой своихъ ударовъ.
Побоище разгорѣлось. Дюжій субъектъ, который несъ трехцвѣтный флагъ, дѣйствовалъ имъ на отмашь, какъ шестомъ или оглоблей. Онъ сбилъ съ ногъ нѣсколько человѣкъ, потомъ пошелъ на проломъ къ большому красному знамени.
Но Миша неожиданно и безшумно подскочилъ къ нему сзади, выхватилъ револьверъ и изъ всей силы ударилъ его ручкой по головѣ.
Ударъ былъ такъ силенъ, что черносотенный витязь выпустилъ свой шестъ, потомъ зашатался, чуть не упалъ, оправился и, сразу отрезвѣвъ отъ боевого пыла, бросился на утекъ.
Черные стали отступать по всей линіи. Улица была очищена. Но когда красные хотѣли побѣдоносно двинуться впередъ, раздался одинокій выстрѣлъ. Онъ былъ такъ неожиданъ, что нельзя было даже опредѣлить, откуда онъ раздался, но пуля угодила съ ужасной мѣткостью. Елена рухнула на землю, какъ подкошенная, и большое красное знамя склонилось внизъ и закрыло ее своимъ широкимъ алымъ покровомъ.
Дружина выхватила револьверы и дала отвѣтный залпъ, потомъ бросилась въ догонку черной манифестаціи, пылая желаніемъ отомстить за убійство.
Миша отбросилъ револьверъ, нагнулся надъ своей подругой и посмотрѣлъ ей въ лицо. Пуля попала Еленѣ прямо въ сердце и смерть ея произошла мгновенно и безъ мученій. Лицо Елены было совершенно спокойно и даже глаза ея остались открытыми. Но жизнь потухла въ этихъ широкихъ черныхъ зрачкахъ и они подернулись какой-то неуловимой пленкой, какъ глаза мертвой птицы.
— Драгуны ѣдутъ!
Конный разъѣздъ ѣхалъ сзади трехцвѣтной манифестаціи въ видѣ почетнаго эскорта. Онъ нѣсколько отсталъ, но теперь поспѣшилъ на выстрѣлы и врѣзался въ красную толпу съ другого фланга.
Миша набросилъ красный покровъ на лицо Елены, потомъ хотѣлъ подобрать свой револьверъ. Но драгуны уже наѣзжали. Они врѣзались въ толпу и дѣйствовали шашками.
— Меня тоже убейте! — крикнулъ Миша, протягивая къ драгунамъ свои невооруженныя руки.