Собраніе зашумѣло. На верхней скамьѣ поднялся пожилой рабочій въ полушубкѣ и высокихъ сапогахъ. Онъ вышелъ въ проходъ, сдѣлалъ нѣсколько шаговъ внизъ и остановился.
— Я тоже хочу сказать на счетъ водопровода, — началъ онъ, запинаясь и пріискивая слова, — что для мелкаго народа очень тяжело безъ воды. Кто побогаче, можетъ запасти, а бѣднымъ теперь напиться негдѣ, развѣ на Москву-рѣку бѣжать, какъ скотина. Бѣдныхъ людей пожалѣть надо.
— Пожалѣть!..
На другомъ концѣ залы волосатый черный человѣкъ вскочилъ съ мѣста и перебилъ старика. — А насъ кто жалѣлъ?
— Тебѣ воду надо?.. Намъ не надо воды. Мы кровь свою прольемъ вмѣсто воды…
— Вѣрно! — заревѣло собраніе. — Браво, ура?..
— Ну, какъ знаете!
Старикъ недоумѣло развелъ руками, сошелъ внизъ по проходу между скамьями и направился къ двери.
Когда онъ проходилъ мимо Сеньки, мальчикъ поднялся и тоже пошелъ къ выходу. Окрикъ чернаго внушилъ ему недоумѣніе и испугъ. — Зачѣмъ они хотятъ проливать кровь? — думалъ онъ и въ головѣ его всплывали прежніе разсказы о кровожадности забастовщиковъ.
Выходя изъ дверей старикъ почти столкнулся съ мальчикомъ невольно посмотрѣлъ на него внимательнѣе. Жалкій видъ и оборванная одежда Сеньки тотчасъ же внушили ему подозрѣніе.
— Ты что тутъ дѣлаешь, мальчикъ? — спросилъ онъ довольно суровымъ тономъ.
— Я такъ! — замялся Сенька. — Я самъ по себѣ.
— Да ты чей? — настаивалъ старикъ съ новымъ недружелюбіемъ.
— Я ничей, — сказалъ Сенька, — я уличный.
— А ты не карманникъ? — спросилъ старикъ тѣмъ же тономъ. — Зачѣмъ ты сюда пришелъ?
Сенька внезапно почувствовалъ, что лицо его вспыхнуло отъ гнѣва и стыда.
— Я не воряга, — сказалъ онъ отрывисто. — Копѣечки на улицѣ собираю, никого не трогаю… А вамъ грѣхъ.
— О, — сказалъ старикъ болѣе дружелюбно, — ты сердитый. А гдѣ ты живешь? Можетъ, намъ по дорогѣ будетъ.
— На улицѣ живу, — угрюмо объяснилъ мальчикъ.
— На какой улицѣ? — переспросилъ старикъ не разобравъ.
— На панели живу, — объяснилъ Сенька, — съ рукой хожу.
— Хорошая жизнь, — похвалилъ старикъ. — А ночевать куда пойдешь?..
— Отсюда далеко! — сказалъ Сенька. — Къ бабушкѣ.
Они уже были на улицѣ и шли рядомъ среди ночной темноты.
— Тебя какъ звать? — спросилъ старикъ черезъ минуту.
— Сенькой!
— А меня — Порфирій Ивановичъ.
— Знаешь что, Сенька, — прибавилъ старикъ подумавъ. — Пойдемъ ко мнѣ ночевать. Ко мнѣ близко.
Въ эти памятные дни случайные встрѣчные на митингахъ быстро знакомились и сближались, уходили обѣдать и ночевать къ незнакомымъ людямъ, какъ будто къ своимъ. Сенька, кромѣ того, своимъ жалкимъ замореннымъ видомъ внушилъ состраданіе сердобольному старику, который за минуту передъ тѣмъ сожалѣлъ о мелкомъ народѣ, страдающемъ безъ воды.
Порфирій Ивановичъ жилъ на Малой Бронной, въ огромномъ шестиэтажномъ домѣ, на самомъ верху. Квартира состояла изъ комнаты и кухни, но благодаря высотѣ, въ ней не было недостатка ни въ воздухѣ, ни въ свѣтѣ. Днемъ изъ оконъ открывался великолѣпный видъ на домовыя крыши, а въ солнечный день дымъ, поднимавшійся изъ трубъ, напоминалъ онміамъ.
Въ кухнѣ на столѣ горѣлъ тусклый ночникъ. Дѣвочка лѣтъ двѣнадцати крѣпко спала въ креслѣ передъ печкой, положивъ голову на руку и сладко всхрапывая.
— Шш! — прошипѣлъ старикъ предостерегающе, но дѣвочка уже проснулась и вскочила съ мѣста.
— Ты, тятя? — спросила она и принялась зажигать лампу.
— А это кто? — прибавила она безцеремонно, указывая рукою на новаго гостя.
— Это — Сенька! — объяснилъ старикъ кратко.
— А это Машенька, дочка моя, — прибавилъ онъ, обращаясь къ Сенькѣ и указывая на дѣвочку. — Младшенькая. А старшія померли. А тетка Арина спитъ…
— А отчего же онъ такой рваный? — сказала дѣвочка серьезнымъ тономъ, разглядѣвъ Сенькины лохмотья. — А ужинать хотите? — продолжала она, не дожидаясь отвѣта.
— Картошка съ саломъ есть, въ печуркѣ стоитъ.
— Пить хочется, — сказалъ старикъ, — дай воды!..
— Не дамъ, — сказала дѣвочка шутливо. — Отчего тамъ не пилъ?
— У меня чай есть, — прибавила она съ гордостью, — нате: пейте!..
— Вотъ молодецъ! — похвалилъ старикъ.
— Гдѣ были, чего слыхали? — разспрашивала дѣвочка, пока отецъ и гость ужинали и пили чай.
— Были у водяныхъ чертей, — сказалъ старикъ, не объясняя въ точности, дѣйствительности ли онъ имѣетъ въ виду чертей изъ воды, или только тѣхъ же водопроводныхъ рабочихъ.