Г е н а. Не к добру мы с тобой, Кынчо, сотворили эту штуку со скелетом. Прими таблеточку элениума. (Дает ему таблетку.)
А н о м а л и я. И две седуксена.
Т р а к т о р о в. И валерьяночки!
А с п а р у х (протягивая Кынчо бутылку). Хлебни-ка лучше водочки… И не раскисай!
Г е н а. Покойной ночи, Кынчо!
Все тихонько расходятся по комнатам. Кынчо глотает таблетки, осушает одним духом бутылку, идет к себе, но тут же возвращается. Слышны негромкие, отдаленные звуки барабана. Кынчо прижимается к стене.
Барабан звучит все более четко. Это ритмы Африки. Вместе с ними в комнату врывается А л о и с. Все быстрее удары барабана, все более бурным становится танец. Обнаженная Алоис танцует перед оцепеневшим Кынчо. Мало-помалу африканский ритм сменяется болгарским народным танцем хоро́. И медленно, тяжело и жутко вливается в комнату призрачная вереница танцующих хоро́ стариков и старух в ночных одеяниях. Впереди — Топузов. Кынчо выбегает на середину комнаты. Цепочка белых призраков смыкается в круг. Потом размыкается. Кынчо распростерт на полу. Белые призраки выстраиваются над ним, подобно хору в античной трагедии.
Т о п у з о в. Помни: человек сам запутывается в ту сеть, что плетет, и запутывает вместе с собой других!
Хор повторяет его слова. Топузов вместе с хором удаляется.
Кынчо приподымается, протирает глаза.
Затемнение. Потом снова светлеет.
Утро следующего дня. Поют птички.
Входят А н о м а л и я и В е л и ч к а.
А н о м а л и я. Скажешь ты мне или нет?
В е л и ч к а. Я тебе уже сказала.
А н о м а л и я. Теперь-то какой смысл скрывать?
В е л и ч к а. Каждый день спрашиваешь. Если бы я… я бы сказала.
А н о м а л и я. Зачем ты меня мучаешь, Величка?
В е л и ч к а. Это ты меня мучаешь.
А н о м а л и я. Вот видишь, обе мучаемся. А скажешь — обеим станет легче.
В е л и ч к а. Я же сказала… Что тебе еще надо?
А н о м а л и я. Если не скажешь, я скажу Аспаруху!
Уходит к себе. Величка всхлипывает. Входит Т о п у з о в, держа в руке портативный магнитофон.
Т о п у з о в. Почему вы плачете?
В е л и ч к а. Я не плачу.
Т о п у з о в. Кто-то обидел?
В е л и ч к а. Никто меня не обижал. А что?
Т о п у з о в. Товарищ Топузов не просто интересуется… Он помогает. (Показывает на дверь Аномалии.) Она?
В е л и ч к а. Она.
Т о п у з о в. А в чем суть дела?
В е л и ч к а. Покоя не дает…
Т о п у з о в. Может, объясните почему?
В е л и ч к а. Я у них в прислугах жила… Десять лет.
Т о п у з о в. В домработницах. В этом нет ничего плохого. Зарабатывали себе на жизнь. И что же?
В е л и ч к а. Сколько лет прошло — и каждый день пристает: «Скажи да скажи!» А что сказать? Все уже сказала.
Т о п у з о в. Что именно?
В е л и ч к а. Неудобно мне…
Т о п у з о в. Перед кем? Перед товарищем Топузовым?!
В е л и ч к а. Каждый день спрашивает… Даже ночью.
Т о п у з о в. О чем?
В е л и ч к а. Пока я у них жила… было у меня что с ее мужем или не было?
Т о п у з о в. А у тебя не было. Правильно?
В е л и ч к а. Правильно. Говорю — не верит. Скажи, говорит, ради моего спокойствия.
Т о п у з о в. Если ради спокойствия, скажи, что было.
В е л и ч к а. Но ведь не было!
Т о п у з о в. Неважно. Важно успокоить человека.
В е л и ч к а. Ужасная женщина. У нее взгляд убийственный. Мужа своего взглядом прикончила.
Т о п у з о в. Как это — взглядом?
В е л и ч к а. Он печенью мучился. Перед тем как ему помереть, у нее десять дней про одно про это разговор. Ухватила меня за руку, подвела к нему, спрашивает: «Было у тебя с ней?» Утром однажды говорит ему: «Тебе стыдно мне в глаза взглянуть!» Он глаза поднял, она как глянет, из него и дух вон…
Входит А л о и с с лекарствами на подносике.
А л о и с. Товарищ Топузов, прошу вас! Лекарства…
Т о п у з о в. Спасибо, у меня свои. Сын присылает из ФРГ. Он у меня там торговый представитель. (Смотрит на ее коротенькую юбку.) Вам не холодно?
А л о и с. У нас на острове Мадагаскаре вообще ходят раздетые. Горячая кровь…
Т о п у з о в. В Болгарии ветры…
А л о и с. Я люблю Болгарию.
Т о п у з о в. Бабушка Величка тоже любит Болгарию.