"Я считаю, что мы должны не допустить разгула ни национализма, ни шовинизма, ни антисемитизма, ни каких-то других "измов". Надо идти по пути гармонизации межнациональных отношений, создавать правовые, экономические и социальные предпосылки, чтобы люди всех национальностей чувствовали себя уверенно, где бы они ни находились. Другого пути не вижу".21
Ну, а до того, как эти самые предпосылки будут созданы? Тот, кто привык к обтекаемому языку советского президента, понимает, что никаких мер он предпринимать не намерен.
282
Ложь на глиняных ногах
Семинар в иституте Кеннана вызвал небывалый интерес в Вашингтоне. Небольшой зал биб-лиотеки института был заполнен до отказа. Администрация выделила дополнительное помещение, куда дискуссия передавалась по радио, а когда и оно было заполнено, пришлось закрыть двери, и охрана стала неумолимой. Одна корреспондентка, пытаясь пройти, говорила, что ее даже в Белый дом пускают без ограничений. В доказательство она демонстрировала соответствующий пропуск. На это ей вежливо сообщили адрес Белого дома...
За несколько дней до семинара русская газета "Панорама", издающаяся в Лос-Анджелесе, напечатала мою статью, в которой кратко характеризовались объявленные в афише участники.22
Обычно такие публикации проходят незамеченными для американского общества. Даже ведущие советологи, владеющие русским языком, редко заглядывают в эмигрантские издания. Однако на сей раз статья была переведена на английский язык и разослана в ведущие газеты, некоторым сенаторам и конгрессменам. В результате в день семинара сообщение о куняевской группе появилось, на первой странице "Вашингтон пост".23 Это еще больше подогрело интерес к семинару: вашингтонским интеллектуалам не часто приходится встречаться с коллегами, откровенно проповедующими расистские взгляды.
Первым взял слово Станислав Куняев. Он подчеркнул, что представляет группу единомыш-ленников, которых объединяет "идея российского возрождения, возрождения русской культуры, духовности, государственности". В то же время, он указал на то, что каждый из членов группы — "личность, писатель, художник", и просил подходить к ним индивидуально.
О себе Куняев сказал, что в первую очередь является поэтом, только в последние годы стал работать как литературный критик и публицист. Он подчеркнул, что всю жизнь был свободным художником и лишь в прошлом году, уступив просьбам своих друзей — Валентина Распутина, Виктора Астафьева,
283
Владимира Солоухина, Василия Белова, Юрия Бондарева — согласился стать главным редактором "Нашего современника". Поездку в США он считает отдыхом от тяжелых редакторских обязан-ностей.
После того, как представились остальные гости, слово получил Маршал Бремент, бывший посол США в Исландии, а до этого — работник американского посольства в Москве. Значитель-ную часть своего выступления он посвятил книге Игоря Шафаревича "Русофобия". Подчеркнув священное право на свободу слова, Бремент привел высказывание известного американского юриста Оливера Холмса, который сказал, что свобода слова не означает свободу кричать "Пожар!" в переполненном театре, ибо этим можно вызвать панику. К такому крику в переполненном театре он приравнял книгу Шафаревича, в которой евреи и либеральные интеллигенты обвиняются в стремлении погубить Россию.
Цитаты из работы Шафаревича задали тон всей дискуссии. Гости были смущены, так как признать очевидное не входило в их планы. В этом вообще особенность современных юдофобов: приписывая евреям все злодеяния тоталитарной власти, ритуальные и неритуальные убийства, трубя о жидо-масонском заговоре, они в то же время упорно отказываются называть кошку кошкой. Это Крушеван, Шмаков, Шульгин, Замысловский могли позволить себе роскошь прямо признавать себя антисемитами. После гитлеровского геноцида такое стало невозможным. Шесть миллионов жизней — такова цена, заплаченная евреями за то, что антисемитизм стал неприемлем для цивилизованного человечества.
Антисемиты от этого не перевелись, как не перевелись насильники, воры, убийцы. Но кто же добровольно признает себя вором или убийцей! Если такое происходит, то только на следствии или в суде — под давлением неопровержимых улик. Даже генералиссимус Сталин, развернув самую крупномасштабную антисемитскую кампанию после Гитлера, вынужден был прикрывать срамоту различными фиговыми листочками, преследуя якобы не евреев, а безродных космополи-тов, врачей-отравителей, сионистов, агентов Джойнта...