300
Позорное поражение хунты привело к тому, что коммунистическая партия, давно обанкро-тившаяся идейно, погибла организационно и потеряла все свои позиции.
Красный фашизм не прошел.
Ну, а коричневый?
Он тоже потерпел чувствительное поражение.
На протяжении всей книги я проводил мысль о глубоком внутреннем единстве красного и коричневого фашизма, показывал, как близки они по духу и как легко один из них перекрашивает-ся в другой. Если бы страна теперь могла двинуться по пути преобразований, ведущих к немедлен-ному улучшению (хотя бы очень медленному) жизненного уровня основной массы людей, то за ее будущее можно было бы не беспокоиться. Но, к сожалению, такая перспектива маловероятна.
Августовская революция 1991 года сродни Февральской 1917-го. Она произошла спонтанно и обошлась фантастически дешево — всего трое погибли за утверждение идеалов свободы, о которых лучшие люди России мечтали столетиями. Эти трое героев — двое русских и один еврей — символизируют тот истинный патриотизм, который не кричит на всех перекрестках о гибели Отечества, а выходит с голыми руками против танков, посланных раздавить демократию.
Однако революции, начатые песнями и цветами, нередко потом тонут в морях крови. Стра-на, вернее конгломерат стран, образовавшихся на территории прежнего Советского Союза, стоит перед теми же проблемами, которые сделали возможным выступление хунты.
Если в ближайшее же время не удастся стабилизировать экономику и ослабить межнациона-льные конфликты, то озлобление в обществе усилится и вызовет рост экстремистских тенденций в общественном сознании.
Трудно найти более питательную среду для бацилл нацистской чумы. Хорошо известно, что когда нет хлеба, горят синагоги. Не случайно незадолго до переворота в одном из "патриотичес-ких" изданий появилась большая статья о ритуальных убийствах евреями христианских детей, которые якобы перед каждой пасхой исчезают в России в количестве полутора тысяч.2 Значит, и на такое чтиво имеется спрос!
301
Правда, русский период еврейской истории подходит к концу. Почти весь этот период был временем перманентного исхода. Если в 80-е годы прошлого века в пределах Российской империи обитало около 80 процентов мирового еврейства, то через сто лет их оставалось только 20 процен-тов, а массовый исход последних трех лет значительно сократил и эту цифру, его продолжение в ближайшие годы сведет ее к нулю.
В России есть люди, которые искренне об этом сожалеют. Они считают, что эмиграция евреев (и немцев, и армян, и многих других) наносит большой урон стране, лишая ее инициатив-ных, образованных добросовестных работников как раз в то время, когда в них особенная нужда. Но если исход евреев — урон для России, то подлинное бедствие для нее состоит в том, что враги евреев никуда не уезжают. Они остаются. Спекулируя на нарастающих трудностях, они не упустят случая взять реванш за августовский провал.
Я не сторонник футорологических прорицаний. Даже самое простое квадратное уравнение имеет два альтернативных решения, а исторический процесс — это система уравнений бесконечно высокой степени с бесконечно большим числом неизвестных.
Возможных вариантов дальнейшего развития общества много, хотя не все они равновероят-ны. Поэтому даже самый глубокий и всесторонний анализ прошлого не гарантирует безошибоч-ного предсказания будущего.
Нередко высказывается мнение, что в результате августовского переворота в российском общественном сознании обязательно усилится влияние национал-монархических тенденций и это приведет к неизбежному возрождению тоталитарного шовинистического государства. Такой результат вполне вероятен, предостережением о нем является эта книга, но отсюда не следует, что он обязателен. Предрекают и возрождение коммунистического режима, в пользу чего тоже можно высказать резонные соображения. Многие считают неизбежной гражданскую войну. Опасность ее действительно велика, но не фатальна.
Августовские события позволяют мне закончить книгу на оптимистической ноте. Потому что впервые за тысячелетнюю
302
историю России судьба населяющих ее народов оказалась в их собственных руках. И еще потому, что в России есть подлинные патриоты. Те, кто готов отдать жизнь не за Царя и Отечество, не за Родину и Сталина, не за Единую и Неделимую империю бронированного кулака и рабского подчинения, не за национальную фанаберию, гримирующую лакейскую преданность тиранам, а за — СВОБОДУ.