— Готов, готов искупить вину, — действительно с большой готовностью воскликнул Петр и растерянно улыбнулся.
— Вот-вот, искупите. Мы соберем сход, и вы и ваш молодой помощник пред всем народом откажетесь от веры в Бога и признаетесь людям в преднамеренном обмане, который вы совершали под нажимом царизма. Ну а теперь, мол, когда советская власть дала всем свободу, вы не намерены дальше обманывать народ. Словом, что-то в этом роде.
— Да как же так? Это невозможно, это немыслимо. — Отец Петр повернулся к Крутову, как бы ища у него поддержки и осуждения немыслимой просьбы.
— Вот вы идите и помыслите, через полчаса дадите ответ, — спокойно сказал комиссар Коган.
А Крутов пьяно расхохотался:
— Иди, поп, да думай быстрей! А то тебя комиссар шлепнет, и твою попадью, и вообще всех в расход.
При этих словах Коган неодобрительно посмотрел на Крутова и поморщился.
— Помилуйте, а их-то за что? — испуганно воскликнул отец Петр.
— Как это за что? А как ваших пособников, — наклоняясь вперед над столом, негромко, но отчетливо произнес Коган, глядя прямо в глаза Петру.
Тот с ужасом поглядел в колючие глаза комиссара и упавшим голосом произнес:
— Я согласен.
— А ваш юный помощник? — не унимался Коган.
— А, Степка. Он послушный, как я благословлю, так и будет.
51
В просторном дровянике сарая у поленницы дров стоял Степан и молился. Вскоре открылась дверь, и в нее втолкнули отца Петра. Степан оглянулся на него с вопросительным взглядом. Но отец Петр, ошарашенный и подавленный случившимся, даже не посмотрел на Степана, молча прошел, сел на большой чурбан и обхватил голову руками. Степан какое-то время смотрел на отца Петра, а потом отвернулся и вновь начал молиться.
«Господи, — думал отец Петр, — что же мне делать? Ведь Ты же сам говорил: кто отречется от Меня перед людьми, от того и Я отрекусь перед Отцом Моим Небесным. Но как же тогда апостол Петр? Ведь он тоже трижды отрекся от Тебя, а затем раскаялся. А если я, как уедут эти супостаты, покаюсь перед Тобою и народом? Что тогда? Ведь Ты милостивый, Ты простишь меня? А то как же я матушку одну с детишками оставлю? А ведь могут и их тоже... того. Нет, нет, я не имею права распоряжаться их жизнями. Да, вот именно не имею. Ты слышишь, Господи, вопль моей души? Нет, Ты не слышишь. Или я не слышу Тебя?»
В это время дверь в сарай открылась и, заглянув в нее, красноармеец Кравчук крикнул:
— А ну, контра, выходи оба.
52
Возле большой избы с высоким крыльцом толпился народ.
— Товарищи крестьяне! — громко вещал с крыльца избы Коган. — Сегодня вы протянули руку помощи голодающему пролетариату, а завтра пролетариат протянет руку трудовому крестьянству. Этот союз рабочих и крестьян не разрушить никаким проискам империализма, который опирается в своей борьбе со светлым будущим на невежество и религиозные предрассудки народных масс. Но советская власть намерена решительно покончить с религиозным дурманом, этим родом сивухи, отравляющим сознание трудящихся и закрывающим им дорогу к светлому царству коммунизма.
В это время Кравчук подвел к крыльцу отца Петра и Степана. Их тоже поставили на крыльцо позади комиссара. Коган, указывая на отца Петра, продолжал:
— Вот и ваш священник Петр Трегубов — человек свободомыслящий и потому более не желающий жить в разладе со своим разумом и совестью. А совесть и разум подсказывают ему, что Бога нет, а есть лишь эксплуататоры епископы во главе с главным контрреволюционером — патриархом Тихоном. Об этом он сейчас вам и сам скажет.
Мужики слушали оратора понурив головы, но услышав фразу, что «Бога нет», встрепенулись и с недоумением воззрились на оратора, а затем с интересом перевели взгляд на священника. Петр, подталкиваемый Коганом, выступил вперед и, не поднимая глаз, негромко проговорил:
— Простите меня, братья и сестры, Бога нет, и я больше не могу вас обманывать. — Потом он вдруг, подняв глаза, надрывно прокричал: — Не могу, вы понимаете, не могу!
Ропот возмущения прокатился по толпе. Вперед, отстраняя Петра, снова вышел Коган.
— Вы должны понять, товарищи, как трудно это признание досталось Петру Аркадьевичу, бывшему вашему священнику. Он мне сам признавался, что думал об этом уже давно, но не знал, как вы к этому отнесетесь.
— А чего там не знать, — крикнул кто-то из толпы, — так же, как и к Иуде!
Коган сделал вид, что не расслышал выкрика, и продолжил:
— Вот и молодой церковнослужитель Степан думает так же. И это закономерно, товарищи: им, молодым, жить при коммунизме, где нет места церковному ханжеству и религиозному невежеству.