«Подожди». Винден поднялась по трем ступенькам к дверному проему и вошла внутрь.
«Ты готов к этому?» спросил Блейз.
«Не понимаю, как я могу быть готов». Данте вытер пот со лба. «Но я здесь».
Женщина вернулась на крыльцо и кивнула. С колотящимся сердцем Данте поднялся по ступенькам. Передняя половина дома представляла собой одну большую комнату. Хотя в стенах были прорезаны щели, чтобы проникал ветерок, здесь было тускло, как в сумерках; после слепящего тропического солнца он почти ничего не мог разглядеть.
У дальней стены на паллете зашевелилась какая-то фигура, осторожно приподнявшись. Когда глаза Данте прояснились, он разглядел лицо своего отца.
5
Мужчина был старше, чем он помнил, но моложе, чем Данте мог себе представить, - около сорока лет, морщины вокруг глаз и рта, черные волосы с сединой, борода белая, как грязный снег. Его лицо было осунувшимся. Одеяло окутывало его плечи, скрывая его фигуру.
По телу Данте прокатилась волна тепла. У него практически не осталось воспоминаний об этом человеке, а те немногие, которыми он обладал, были смутными. Поначалу он пытался забыть. Лучше так, чем зацикливаться на них, постоянно вспоминая, что его отец уплыл на Золотые острова, оставив Данте сиротой на попечение монаха в сонной деревушке.
Однако через несколько лет Данте уже не нужно было прилагать никаких усилий, чтобы оставить эти воспоминания позади. К тому времени, когда он нашел свою копию Цикла Ароуна и начал путешествие по нетеру, место, откуда он пришел, уже не имело значения. Как прочищают горло перед тем, как заговорить. Или воспоминания о сне, исчезающие так же быстро, как и пробуждение.
Эмоции, которые Данте испытал при виде Ларсина, было так же трудно уловить.
Глаза мужчины были голубыми, и, хотя весь он был изможден и слаб, в этих все еще светилась жизнь. Его голос был шепотом: «Ты пришел».
Данте придвинулся ближе к подушке. «Ты застал меня в самое подходящее время».
«Я не думал, что ты так поступишь. И я бы не стал тебя винить». Его взгляд переместился на Винден, затем на Блейза. «Где остальные? Те, кто искал тебя?»
«Только один из них добрался до меня. Молодая девушка. Она умерла после того, как передала твое послание».
Больной поморщился, глаза его заблестели. «Жаль это слышать».
Данте остановился рядом с низкой кроватью. «Надеюсь, оно того стоило».
Он нащупал тень. После исцеления людей в городе его связь с нетером была непрочной, но он еще не выдохся. Он должен суметь хотя бы стабилизировать состояние этого человека. Если работа окажется сложной, он сможет закончить ее завтра.
Данте протянул руку. «Ты знаешь, откуда взялась твоя болезнь? Плохой воздух? Старое мясо? Ты делил одежду с кем-то, кто был болен?»
«Ничего из вышеперечисленного». Бородатый мужчина захихикал, затем закашлялся, его загорелое лицо побледнело. «Пошел туда, куда не должен был. Как всегда».
«Что ты имеешь в виду?»
«Запятнанные скалы», - сказал Винден. «Они прокляты».
«И посещение их приводит к болезни».
«Такова легенда».
Данте сохранял нейтральное выражение лица. «Знаешь что, это неважно. Как и твои симптомы. Важно лишь то, что что-то не так, и я это исправлю».
Он закрыл глаза и последовал за тенями в тело мужчины. Обращаясь с ним таким образом, можно было легко притвориться, что перед ним просто еще один человек в длинной череде тех, кого Данте вылечил. Не стоит думать, что он был каким-то святым. Он причинил столько же боли, сколько и исцелил. А то, что он собирал людей обратно, было своего рода покаянием. Способ напомнить себе, что, несмотря на свою эффективность, нетера была создана не для разрушения.
Она подчинялась желаниям своего хозяина. Во благо или во вред.
Он уже десять лет наносил и исцелял раны. Найти неправильность внутри Ларсина было не сложнее, чем зашнуровать ботинки: она существовала в виде темных и непрозрачных пятен по всем органам и конечностям. На вид и на ощупь эти пятна напоминали нетеру, но когда Данте попытался сдвинуть их с места, они отказались двигаться.
И когда он послал нетеру, чтобы очистить их, та не нашла поддержки.
Нахмурившись, он отстранился, понаблюдал за пятнами издалека и попробовал снова. И снова ему не удалось заставить их даже пошевелиться. Они были скользкими, как мокрая рыба, неосязаемыми, как софистика.
Он уже видел эти пятна раньше - внутри Ридди, женщины, которую обожгли нетерой. Он принял их за странный симптом ожогов. Однако попытка вылечить ожог нетером активно усугубляла состояние. В случае с Ларсином Данте вообще ничего не мог сделать, ни к добру, ни к худу. После десяти минут умственного напряжения его хватка за тени стала такой же неуклюжей, как мертвая конечность.
Он отступил от паллеты, вытирая пот со лба. «Бесполезно. Я ничем не могу ему помочь».
Он повернулся и вышел из дверей на слепящее полуденное солнце. Из дома доносился шум. Послышался шорох шагов. Блейз присел на траву.
«Э-э, - сказал Блейз. «Так это все?»
«Я не могу ему помочь. Он как будто обгорел. Что бы с ним ни было, тени не могут его тронуть. Не могу поверить, что мы проделали такой путь».
«Но ведь он не обгорел?»
«Не думаю. Но это странно. У Ридди были похожие симптомы. Я предположил, что ее убила крапивница, но, возможно, за ней скрывалось что-то еще более смертоносное».
«Если для тебя это так непривычно, возможно, ты что-то упускаешь. Нельзя так быстро сдаваться».
Данте расстегнул рубашку и похлопал по подолу, чтобы вытереть пот. «Я испробовал все, что знал. Что бы это ни было, это выше моих сил».
«Как странно». Блейз сложил руки. «По-моему, ты никогда не признавал, что что-то не в твоих силах. Почему ты так быстро сдаешься?»
Данте избавил его от необходимости отвечать: на поляну вышла Винден, и сильный ветер взъерошил ее каштановые волосы. Вокруг них пели жуки, но ее лицо было неподвижно, как надгробная плита.
«Ты не можешь ему помочь».
Данте покачал головой. «Я могу попробовать завтра. После того как отдохну. Но боюсь, это не принесет пользы».
Ее глаза потускнели. «Такой исход разочарует многих».
«Почему? Кто он для тебя? Люди, которых он послал в Гаск, почему они отдали свои жизни за его?»
«Много лет назад, когда он только пришел сюда, он привез сюда и торговлю. Железные инструменты и стальные клинки. За это его сделали частью семьи Кандака. Позже он помог прогнать тауренов. Он был добр к нам». Винден подтянула браслет к левому предплечью. «Но он не был хорош для тебя».
Данте фыркнул. "Ты всегда так прямолинейна?"
«Тебе лучше скрывать правду?»
«Правда в том, что он не был для меня ни хорошим, ни плохим. Он не мог быть ни хорошим, ни плохим, потому что его там не было. Так угадай, зачем я сюда приехал?"
«Чтобы узнать, почему он ушел».
Он горько улыбнулся. «Неправильно. Я приехал сюда, чтобы он поправился. Показать ему, кем я стал без него, и ткнуть его носом в это».
Винден рассмеялась. «Но ты не смог. Хороший хайд».
«Хайд?»
«Одно из наших слов. Это как...» Она сделала жест, словно сматывая нитку. «Когда злые чувства пресекаются. Ты должен был бы радоваться возможности исправить свою неудачу. Но от этого тебе только хуже».
Данте наморщил лоб. «Это большое понятие для маленького слова».
«Сожаление имеет множество форм. Важно знать различия». Винден кивнула в сторону черного здания. «Мы останемся здесь на ночь. А утром ты попробуешь снова».
У Данте не было особого желания оставаться. Его не интересовали объяснения и извинения, которые, как он ожидал, начнет приносить Ларсин, особенно если станет ясно, что Данте ничем не может ему помочь и он находится на смертном одре. Но из-за боев, походов и расходования всей нетеры, которой он мог безопасно управлять, он был измотан.