К тому же Рита, хорошо понимающая женскую натуру, не могла не замечать некоторой степени как бы случайной распущенности и беспорядка в одежде Корсаковой. То у нее пуговица расстегнется на блузке, и взгляду окружающих откроется белоснежная полная грудь (пара миллиметров до соска), то юбка задерется так, что станет видна кружевная кайма чулка. И все это смотрится настолько эротично и так привлекает к себе внимание, что Рита в последний раз едва сдержалась, чтобы не поправить съехавшую с плеча густую кружевную оборку роскошной блузочки брошенной судьи. Нет, она положительно не походила на судью! Скорее на шлюху по призванию. Вот только Марк и слышать ничего не хотел о том, чтобы отказать Корсаковой в гостеприимстве. «Рита, как ты можешь так отзываться о человеке, которого совершенно не знаешь? Пойми ты, ей сейчас очень плохо и нужна поддержка. Если она окончательно раскиснет, то не сможет работать, понимаешь? Она должна быть адекватна, чтобы заниматься судьбами и проблемами других людей. К тому же быть судьей опасно. Я с самого начала предупреждал ее, что если она хочет быть честным судьей и не брать взяток, то ей придется отстаивать свою позицию не только в суде, но и в жизни. Ей постоянно звонят с угрозами, обещают расправиться и так далее. И она, представь себе, не носит оружия, отказывается от охраны. А тут еще муж бросил! Ладно, муж. Инна, ее дочка, совсем от рук отбилась. Связалась с каким-то проходимцем. Не хватало еще, чтобы она принесла в подоле!»
С каждым произнесенным им словом Рите все больше начинало казаться, что Марк воспринимает Корсакову как близкого и родного человека. Может, он еще и поселит ее у них?
«Посоветуй ей поменять работу. Пусть учится на нотариуса или устроится в адвокатуру». – Рита сказала это зло, чуть не плача. А потом вдруг подумала, что пусть и Марк убирается отсюда, из ее жизни, куда подальше. И сердце ее от этой мысли чуть не разорвалось.
За что бы ни бралась Рита, о чем бы ни думала, ревность просто душила ее, мешала сосредоточиться на работе, она даже борщ не смогла приготовить как следует – все переварила, пересолила. Оставалось только вылить содержимое большой кастрюли в помойное ведро.
Фабиола в отличие от взвинченной до предела собственными фантазиями матери находилась в том благостном состоянии покоя, беззаботности и внутренней гармонии, какое может быть только у детей ее возраста. Трехлетняя Фабиола почти целый день сидела за большим столом, заваленным карандашами, фломастерами, акварельными красками и темперой, и что-то старательно выводила на бумаге, высунув язык и нежно посапывая. Мягкие кудри ее касались стола, на крошечном носу выступали бисеринки пота. Рите, глядя на нее, хотелось плакать от умиления.
С другой стороны, она, кроме того, что злилась на Марка, сердилась еще и на себя. Как могла она допустить такую зависимость от мужчины? Почему это она должна переживать из-за человека, который ее не понимает и, главное, не хочет понимать? А что, если, к примеру, к ней начнет приходить какой-нибудь ее знакомый со своими проблемами и они подолгу будут запираться в мастерской? Как отреагирует на это Марк? Возможно, первое время он и потерпит, но потом-то не выдержит и скажет: «Ты что, моя дорогая, забыла, что ты – замужняя женщина, что у тебя есть определенные обязательства передо мной, твоим мужем, перед дочерью? Что заставляет тебя столько времени проводить в обществе этого парня? А может, у вас роман?» И тогда она скажет ему: «Да, у нас роман! Вернее, у нас был роман, но давно, когда мы учились вместе. Больше того, мы собирались пожениться. Но все это, дорогой Марк, в прошлом. А сейчас он приходит ко мне просто как друг. Представляешь, его бросила жена! И сын совсем от рук отбился. И вообще, если ты любишь меня, отпусти меня сегодня к нему домой, я постираю ему белье, сварю суп».