Я помертвела. Откуда Денис знает про Терлецкого и почему он говорит такие гадости?
— Что там Терлецкий тебе наговорил про меня? У нас с ним ничего не было!
— Да ладно тебе, не было! Наоборот, твой рейтинг резко повысился, Терлецкий сегодня вместе с нами делегацию встречал, всем рассказал, что ты в постели — просто дикая кошка.
— Вот гад! — возмутилась я. Да что же это такое за издевательство! Никакие молитвы не помогают, одни унижения, вранье и сальности. Может, надо больше молиться?
— Да ладно тебе, не кипятись. Что особенного? — примирительно улыбнулся Денис.
— Вы все просто циники! И пошляки! Все, со своими Терлецкими и американецкими!
Я шипела и боялась перейти на крик. Денис меня оскорбил. А какой гад Терлецкий! Эх, бросить бы всю эту работу, век не видеть эти сальные рожи! Но нет, надо терпеть, платят здесь слишком хорошо для того, чтобы можно было капризничать. Я сделала несколько глубоких вдохов. «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя».
Мой американец подошел, держа в руках какой-то пакет.
— Мне только что сказали, что у тебя очень маленький ребенок. Ему нужны детские витамины. Это — очень хорошие детские витамины, самые лучшие. А здесь еще препарат от простуды — специальный детский тайленол. Если вдруг твой малыш заболеет, эти вещи ему пригодятся. И еще — вот тебе медвежонок Тедди. Это подарки, посмотри.
Я нерешительно взяла пакет. Какая роскошная игра на моих материнских чувствах! Я открыла пакет.
Витамины, огромная разноцветная банка, очень яркая и красивая, сто восемьдесят витаминов с разными фруктовыми вкусами. Медвежонок… О! Это был самый прекрасный медвежонок, которого можно вообразить. Он был совершенно беленький, мягкий, одет в вязаную задорную шапочку и шарфик, его мордашка была такой хорошенькой и приветливой, что… мое сердце растаяло! Я мигом представила, как понравится Богданчику этот прелестный медвежонок, как он будет спать с ним в кроватке под бочком… Маленькие мальчики так любят игрушечных медвежаток…
— Лиза, не спи, ты согласна? — наседал Денис. — Подарок бери и поехали в Третьяковку, время дорого.
— Да… только в Третьяковку, — прошептала я, завороженная медвежонком. Как же легко меня можно купить на Богданчика, как на живца, — но мне надо заехать домой, покормить сына и переодеться.
Денис недовольно поморщился, но не возражал.
Мы загрузилась в «патрол» вчетвером. Денис сел рядом с шофером, меня усадили рядом с американцем. До моего дома было совсем близко. Однако американец — его звали Рон — успел изрядно утомить меня своими бесконечными топиками о русской культуре с позиции американцев, о его восприятии Москвы и обустройстве экономики, об основах воспитания детей… Я успешно кивала, не понимая примерно пятьдесят процентов текста, но мне показалось, что американец уверен, будто я все прекрасно понимаю. На самом деле он говорил забавные вещи, которые я хорошо поняла, особенно про нашу экономику.
Он считал, что ваучеры — это действительно фикция, как говорил недавно мужик с грязными ногтями в молочной очереди, что Чубайса и Гайдара консультируют аферисты-американцы Шлейфер и Хей, которые очень хорошо известны в Америке с плохой стороны, что, скорее всего, весь русский народ просто и грубо ограбят, и все дело будет в нефти… Американец сказал, чтобы мы гнали из страны Сороса! Немедленно, иначе всем будет только хуже. Только зачем этот проповедник все это рассказывал? Не могла же я взять поганую метлу и выгнать ею Сороса заодно с Шлейфером и Хеем? Странный американец, думает, что у нас и правда — власть народа? Таких вот уборщиц?
Так, упиваясь непонятными рассуждениями, мы доехали до моего дома.
«Патрол» остановился у подъезда, вызвав нездоровое оживление бабулек, тусовавшихся на лавочке. Те стали активно шушукаться и переглядываться. Через двадцать минут я спустилась вниз и увидела, что Рон стоит в окружении старушек и Денис, отдуваясь, переводит простонародную лексику, на которой бабульки пытают Рона о дальнейшем развитии американо-российских отношений и перспективах поставок гуманитарной помощи. Увидев меня, Рон просиял, заторопился и напоследок по очереди обнял всех бабок, смешно приговаривая по-русски:
— Дружба. Мир. О'кей.
Каждая бабка получила от Рона по упаковке жвачки, блок которой валялся в машине.
Глаза обогащенных заморским товаром бабулек зажглись, и они дружно замахали нам вслед.
…Лаврушинский переулок. Третьяковская галерея. Сколько с ней связано воспоминаний! Сюда меня водил мой папа, рассказывал о своих любимых картинах. Он увлекался Суриковым и знал о его картинах все или почти все. Потом мы ходили сюда на экскурсию с классом, несколько раз. Потом я приходила со своими подружками, с Леной, с Хорхе… Я глубоко задумалась и, видимо, полностью улетела в ностальгический транс, из которого меня вывел требовательный голос Рона: