Мэй спросила Океаноса «Почему «Леда»?
– Так зовут мою мать. – Ответил ей он.
Она удивилась, Океанос не хотел говорить об этом.
Мэй обратила внимание (только сейчас) на то, как он одет – черный деловой костюм, белая сорочка без галстука, и… жилет, шелк и пурпур.
– Отец сказал мне «Любовь к женщине как морская волна, ты либо сливаешься с ней, либо отступаешь»!
– Сливаешься? – Сказала она.
– Да, Мэй, море невозможно подчинить. Если тебе кажется, что ты подчинил себе море, это значит, что то была лужа…
– Это значит, что ты ошибся. – Закончила за него Мэй.
Их встретила женщина.
Мэй поразил ее взгляд – гордый до настороженности! Она тоже была из семейства кошачьих, но, львица.
Женщина поздоровалась с Океаносом по-испански, что-то сказала ему, ее голос звучал взволнованно и нежно.
Он улыбнулся, посмотрел на нее очень ласково, и сказал ей по-английски «Здравствуй. Прости меня».
– Мэй, – Океанос перевел взгляд на нее.
Знакомьтесь, Палома – управляющая домом.
Когда он показывал ей ее комнату, Мэй спросила его:
– Почему Сильвия не встретила меня? Не захотела?
Океанос посмотрел на нее, улыбнулся.
– Вы всегда такая?
Она удивилась до смущения.
– Какая?
– Переживаете из-за того, что еще не случилось.
Мэй захотелось сказать ему:
– Боюсь, что это уже случилось.
– Не бойтесь!
Вновь улыбка, настойчивый взгляд.
– Если что-то уже случилось, Мэй, так даже лучше – вы знаете, что вам делать, вы знаете, если не как, то, от чего вам защищаться!
Да, он прав…
– Сильвия сейчас в Риме со своими друзьями, – Сказал ей Океанос. – Она приедет к ужину.
Он словно попросил ее об этом, приехать к ужину… Мэй это почувствовала, или то ее извечная неуверенность???
– Отдохните, – Сказал ей Океанос, мягко, но безапелляционно. – Распакуйте свои вещи, развесьте платья… обыденные дела успокаивают!
Она подумала, ты все понимаешь…
– В одном хорошем фильме звучат такие слова: «Когда я прихожу в этот сад, созданный моими предками, я вспоминаю: как и эти цветы, все мы умираем. Чувствовать жизнь в каждом вздохе, в каждой чашке чая, в каждой жизни, которую мы отнимаем это и есть путь Воина; это и есть Бусидо»… – Сказал ей он.
Чувствуйте жизнь, Мэй, в том, что вы потеряли и в том, что вы обретаете, во всем есть жизнь!
Это была комната в греческом стиле, светлая, воздушная, и элегантная. В ней было уютно. В ней было тепло.
Мэй нерешительно села на диван темно-синего цвета, посмотрела на столик и кресло в стиле Модерн, серебристого цвета. Очень красиво… Она живет в трейлере, чистом, но бедном. Беднота всегда стремится к чистоте, и выглядит еще беднее!
Мэй подумала, я сломалась, после смерти Астона, я сломалась…
С годами она поняла, что позволила себе слабость слабого – умирать от горя, сила сильного жить с горем, а слабость слабого, умирать от горя.
Жалеет ли она об этом? Иногда. Из-за дочери. Но только иногда!
Глава 4
Через час к ней пришла Палома.
– Океанос приглашает вас выпить с ним аперитив.
– Спасибо.
Мэй немного растерялась, для нее это слишком необычно.
– Вы не похожи на дочь.
Женщина посмотрела на нее внимательно и задумчиво.
– Да, – Согласилась с ней она. – Мы живем на одной планете, но в разных мирах.
Палома посмотрела на нее со смятением.
– Вы жалеете?
Мэй печально улыбнулась.
– В итоге каждый оказывается на своем месте, там где должен был быть. Мне нет места в ее мире, так же как ей в моем.
Она была красива, Палома… даже очень красива! Черные волосы и карие глаза, фарфоровая кожа…
– Как странно, – Сказала ей Палома. – Вы напомнили о книге, которую я читала в тюрьме.
Мэй удивилась, улыбнулась, развеселилась.
– В тюрьме?
– Да, – Красавица брюнетка заглянула ей в глаза. – «Когда я вижу человека, мне хочется ударить его по морде. Так приятно бить по морде человека!
Я сижу у себя в комнате и ничего не делаю.
Вот кто-то пришел ко мне в гости, он стучится в мою дверь. Я говорю: «Войдите!» Он входит и говорит: «Здравствуйте! Как хорошо, что я застал вас дома!» А я его стук по морде, а потом еще сапогом в промежность. Мой гость падает навзничь от страшной боли. А я ему каблуком по глазам! Дескать, нечего шляться, когда не звали!
А то еще так. Я предлагаю гостю выпить чашку чая. Гость соглашается, садится к столу, пьет чай и что-то рассказывает. Я делаю вид, что слушаю его с большим интересом, киваю головой, ахаю, делаю удивленные глаза и смеюсь. Гость, польщенный моим вниманием, расходится все больше и больше. Я спокойно наливаю полную чашку кипятка и плещу кипятком гостю в морду. Гость вскакивает и хватается за лицо. А я ему говорю: «Больше нет в душе моей добродетели. Убирайтесь вон!» И я выталкиваю гостя»…