— Нет, сэр.
— Вы поступили бы очень разумно, если бы прочли его, уверяю вас: ничего нет нового под луной. Все, что случается, уже было раньше.
В то время, пока он говорил, его ловкие пальцы скользили по всем направлениям, ощупывая, пожимая, расстегивая, исследуя все, до мельчайших подробностей. Но в выражении его лица стало проглядываться безразличие и рассеянность, о которых я уже упоминал раньше. Осмотр трупа длился такое короткое время, что никто не поверил бы, что он был тщательным.
Затем Шерлок Холмс наклонился к губам мертвого и начал нюхать, вдыхать и в конце концов внимательнейшим образом осмотрел каблуки у башмаков убитого, по-видимому купленных в очень хорошем магазине.
— Никто не трогал труп? — спросил он.
— Никто, если не считать нас, поскольку это было необходимо в ходе сделанного нами осмотра.
— Можете отослать его теперь в морг. Он ничего более не скажет нам.
Грегсон заранее побеспокоился и провел с собой четырех рабочих с носилками. На его зов они явились в комнату и подняли мертвое тело. В момент, когда они клали его на носилки, откуда-то выпало кольцо и покатилось по полу. Грегсон схватил его и начал рассматривать с величайшим изумлением.
— Здесь была женщина! — воскликнул он, показывая находку. — Это обручальное кольцо.
Мы окружили Грегсона и принялись разглядывать кольцо. Сомнений не было: оно когда-то было надето на палец новобрачной.
— Это еще более осложняет дело, — пробормотал Грегсон, — и одному только Богу известно, насколько оно уже было запутано до этого.
— Вы не уверены в том, что это обстоятельство, наоборот, упрощает дело? — заметил Холмс. — Но мы ничего не узнаем более, созерцая это колечко. Что вы нашли в карманах убитого?
— Здесь находится все, — указал Грегсон на кучку различных предметов, сложенную на одной из ступеней лестницы. — Золотые часы № 97163, купленные у Барро в Лондоне; золотая цепь, известная под названием «Альберт», очень крепкая и тяжелая; золотое кольцо с выгравированным на нем масонским девизом; булавка в виде головы бульдога с рубиновыми глазами; портфель из русской кожи, в котором лежат визитные карточки с именем Эноха И. Дреббер, Кливленд. На белье имеются такие же инициалы Э. И. Д. Портмоне не оказалось, деньги лежали прямо в кармане; их было 75 шиллингов; маленькое карманное издание Боккаччо «Декамерон», на первой странице которого стоит имя Джозефа Стангерсона; два письма, одно на имя Э. И. Дреббера, другое — Д. Стангерсона.
— Адрес этих писем?
— Американский банк, Странд, до востребования. Оба письма имеют отношение к отплытию пароходов компании Гион из Ливерпуля. Очевидно, этот несчастный должен был отплыть в Америку, Нью-Йорк.
— Вы навели справки о Стангерсоне?
— Я с этого и начал, — ответил Грегсон, — я напечатал объявления во всех журналах и отправил одного из моих помощников в Американский банк. Но Стангерсон еще не вернулся.
— Телеграфировали вы в Кливленд?
— Еще утром.
— Как вы составили телеграмму?
— Я попросту изложил все обстоятельства дела и просил дать мне необходимые сведения для его выяснения.
— Потребовали ли вы сведения относительно одного пункта, который мог показаться вам чрезвычайно важным?
— Я только наводил справки о Стангерсоне.
— И все тут? Не кажется ли вам, что в этом деле существует один стержень, на котором все держится? Может быть, вы найдете нужным послать другую телеграмму?
— Я сделал все, что было нужно, — ответил Грегсон обиженным тоном.
Шерлок Холмс пробормотал что-то сквозь зубы и уже готов был сделать какое-то замечание Грегсону, когда Лестрэд, находившийся в первой комнате, пока мы разговаривали в прихожей, вдруг появился перед нами, потирая с торжествующим видом руки.
— Мистер Грегсон, — сказал он, — я только что сделал открытие чрезвычайной важности. Открытие это могло легко ускользнуть от внимания всех, если бы мне не пришла счастливая идея осмотреть хорошенько стены.
Глаза маленького сыщика блистали, и он не мог скрыть удовольствия, что ему удалось сделать «подножку» своему товарищу.
— Идите сюда, — сказал он озабоченно, проходя обратно в большую комнату.
Мы последовали за ним, и эта большая комната теперь показалась мне уже не такой мрачной, потому что в ней не было ужасного скорченного трупа.
— Теперь смотрите хорошенько, — сказал Лестрэд.
Он чиркнул о свою подошву спичкой и поднял ее кверху, освещая стену.