Я протянул ему стакан воды, которую он с жадностью выпил.
— Теперь мне лучше, — продолжал он. — Прошло с четверть часа, когда я вдруг услышал шум внутри дома, точно там происходила борьба. Дверь с силой отворилась, и я увидел двух мужчин: Дреббера и молодого человека, которого я еще ни разу не видел. Последний вел Дреббера за воротник и, стоя на верхних ступенях крыльца, сильно толкнул его вниз, отвесив ему при этом полновесный удар ногой. Дреббер полетел на середину улицы.
— Грязное животное! — воскликнул молодой человек, грозя ему вслед своей тростью. — Я тебя научу, как быть вежливым с порядочными девушками!
Он был так взбешен, что непременно попотчевал бы Дреббера палкой, если бы последний не бросился изо всех сил наутек. Пробегая мимо меня, он вскочил в мой фиакр и крикнул:
— В гостиницу «Холидей»!
Наконец-то я держу его в руках! Эта мысль наполнила меня такой радостью, сердце мое так сильно забилось в груди, что я испугался, как бы оно не разорвалось тут же. Я, не торопясь, двинулся по улице, соображая, как поступить лучше. Мне пришла в голову мысль завезти его за город и в каком-нибудь укромном местечке поговорить с ним. Я уже повернул было лошадь в другую сторону, как вдруг Дреббер, уступая своему желанию выпить, приказал мне остановиться перед дверьми одного кабака. Он вошел туда и пробыл там до закрытия. Когда он вышел, наконец, снова на улицу, где я поджидал его, то находился уже в состоянии полной невменяемости и всецело очутился в моей власти.
Не подумайте, однако, что я хотел попросту убить его, как собаку, совершенно хладнокровно, со спокойным сердцем. Нет, хотя я должен сказать, что он вполне заслужил подобную смерть. Еще давно я решил ему предоставить некоторый шанс спасения, если только он примет мои условия. Во время моих многолетних тяжелых скитаний по белу свету я жил одно время при Нью-Йоркской университетской лаборатории в качестве сторожа. Однажды профессор читал лекции о ядах. Во время лекции он показывал ученикам один алкалоид, который дикари Северной Америки употребляют для отравления своих стрел. Яд этот был так силен, что малейшая его крупинка, введенная в организм человека, влечет за собой моментальную смерть. Я сделал заметку на пузырьке с этим алкалоидом и, когда зал опустел, взял оттуда немного яду. Так как я умел приготавливать некоторые простые химические препараты, то я и сработал себе из этого алкалоида известное количество пилюль. Затем я взял несколько пустых коробочек и в каждую из них положил по две пилюли: одну безвредную, другую с ядом. Я намеревался сделать так, что, когда настигну своих врагов, предложу им выбрать одну пилюлю, а сам проглочу другую. Этот способ был более удобен, нежели дуэль с двумя пистолетами, из которых один только заряжен, потому что бесшумен. С этого дня я носил пилюли всегда с собой в кармане.
Было уже далеко за полночь. Ночь была темная и холодная, шел дождь, потоки которого гнал сильный холодный ветер. Но, несмотря на это, я был в необычайно приподнятом настроении и готов был даже петь на всю улицу.
Меня может понять только тот, кому приходилось желать чего-нибудь всей душой, в течение двадцати лет питать надежду, что это желание исполнится, и наконец получить желаемое. Я закурил сигару, чтобы успокоиться, но руки мои дрожали, и в темноте ночи я явственно слышал биение моего сердца.
Проезжая из улицы в улицу, я точно видел перед собой неясные очертания Джона Ферье и дорогой Люси, выступающие из тумана. Так доехал я до дома в Брикстон-Рэде. На улице не было видно ни живой души, не слышалось ни малейшего звука, кроме плеска дождевых потоков по трубам. Заглянув внутрь фиакра, я увидел Дреббера, который погрузился в тяжелый, пьяный сон. Я взял его за плечо и встряхнул.
— Мы приехали, — сказал я.
— Отлично, мой друг, — ответил он.
Очевидно, он воображал, что приехал в указанную им гостиницу. Поэтому, не говоря ни слова, он вышел из экипажа и пошел за мною через сад. Но я должен был пойти с ним рядом и поддерживать его под руку, до того он был пьян. Подойдя к двери дома, я отпер ее и ввел моего спутника в первую комнату. И здесь, клянусь вам Небом, я явственно увидел перед собой лица убитых некогда старого фермера и его дочери.