Когда лезвие погрузилось на две трети длины, меч застрял окончательно, и они, вдвоем, ухватившись за рукоятку и напрягая все силы, едва вытащили его обратно.
— Что-то надо придумывать… С наскока этот материал не возьмешь.
— Давай-ка теперь я попробую. — Крушинский снял лазер с предохранителя и медленно повел им вокруг того места, где на обычной двери должен находиться замок. Красная полоска раскаленного металла быстро остывала — на двери от этой процедуры не осталось даже следа.
— У нее толщина, похоже, не меньше метра!
— Во всяком случае, лезвие меча на ту сторону не прошло, я бы почувствовал, а вошло оно сантиметров на семьдесят.
Такого препятствия они не ожидали и теперь в растерянности смотрели друг на друга.
— Я не знаю современного инструмента, способного справиться с этой дверью. Разве что мезонный дезинтегратор, но даже если в арсеналах базы найдется подобная штука, чтобы доставить ее сюда, понадобится специальное транспортное средство.
— Мы должны пройти через эту дверь сегодня, сейчас — второго случая просто не будет! Я был уверен, что для этого меча не существует преград! — В отчаянии Глеб изо всех сил рубанул по двери и опять еле вытащил лезвие. Шрам от удара постепенно затягивался и в конце концов полностью исчез. Заставив себя успокоиться, Глеб еще раз проанализировал ситуацию и почувствовал, что какая-то важная мысль, может быть, решение всей проблемы, пока еще смутно, неопределенно начала зарождаться в его голове.
— А что, если попробовать несколько уменьшить ее толщину?
— Это каким же образом?
— Давай вдвоем возьмемся за рукоятку и погрузим меч не слишком глубоко, чтобы хватило сил управлять надрезом. Потом попробуем вырезать не цилиндр, а конус. Широкая часть к рукоятке, конец лезвия — вершина. Десяток таких конусов вырвут из этой чертовой двери большую часть ее толщины! Соображаешь, что получится?
Они попробовали — через пару минут полуметровая болванка бериллиевой стали, по форме похожая на воронку, с пронзительным звоном рухнула на пол. В двери образовалась весьма солидная выемка.
— Похоже на работу кумулятивного снаряда. Ну и дверца нам досталась! Однако я думаю, еще четыре-пять подобных вороночек, и можно будет вырезать следующий слой.
Тяжелая, выматывающая все силы и совершенно необычная работа поглотила их настолько, что шаги в коридоре они услышали слишком поздно.
Крушинский повернулся с немыслимой для обычного человека скоростью только что он стоял лицом к двери, ухватившись обеими руками за рукоятку меча, и вот он уже стоит выпрямившись спиной к Глебу, держа в правой руке готовый к бою пистолет — все промежуточные движения между этими двумя положениями исчезли для постороннего наблюдателя.
— По-моему, я где-то уже видел эти красные штаны. — Знакомая усмешечка появилась на губах Крушинского, а пистолет отправился в свою кобуру. Лишь после этого Глеб наконец понял, кто стоял перед ними.
— Шагара!
— Я давно почуял вас, но вы ходите слишком быстро… Хотел предупредить: вы прошли логово Ламия. Он всех пропускает только в одну сторону — обратного пути нет…
— А ты все-таки пошел за нами…
— Ламия нападает неожиданно, вы должны были знать…
— Значит, это его взгляд мы все время чувствовали в коридоре… Ну что ж, спасибо тебе, не знаю только, придется ли нам возвращаться, после того как мы здесь закончим все дела.
— В любом случае думать об этом будем, когда настанет пора возвращаться. — Крушинский вновь повернулся к двери, и в это время маленькая рука осторожно прикоснулась к ладони Глеба.
— Ты знаешь, что с ней сделали?
— Я знаю. Может быть, ей удастся помочь.
— Где она? Я совсем не чувствую ее больше, словно хозяйка умерла…
— Она очень далеко. Но она не умерла. Она обязательно вернется.
— Ты обещаешь?
Желтые бесхитростные глаза заглядывали ему прямо в душу, глаза, которым нельзя было солгать. И, проглотив в горле застрявший комок, он сказал:
— Я тебе обещаю.
Крушинский так страшно заскрипел мечом в двери, словно ворочал мельничный жернов.
— Мы должны открыть эту проклятую дверь, мы должны ее открыть! Жаль, князя нет с нами, он выломал бы ее одним плечом…
— Князь рубится наверху. Его войско захватило весь двор, но в замок им не удалось пробиться, у Манфрейма много солдат.
— Если мы откроем эту дверь, их количество уменьшится! Клянусь, мы положим конец его армии мертвецов! — Сказав это, Крушинский еще яростней набросился на дверь.
Ее толщина постепенно уменьшалось, уже восемь глубоких воронок зияло на поверхности двери, они сливались в одну большую выемку, и теперь можно было попробовать пробить насквозь оставшуюся толщу металла.
Наконец им это удалось. После этого разрез пошел гораздо легче, появилась надежда выдавить внутрь среднюю часть металлического цилиндра, закрывавшего проход.
— Осторожней. Здесь слишком много электроники, разрезая металл, мы нарушили какие-то цепи.
Индикаторы погасли, и я не знаю, что теперь может случиться. Возможно, здесь есть мины или скрытые лазеры, которые включаются при разрыве цепи.
Что-то тикало, свистело, шипело у них над головой, но друзья молча, стиснув зубы, продолжали свою нелегкую работу. Трудная дорога, которую они выбрали, поверив Страбору, похоже, заканчивалась за этой дверью…
Манфрейм стоял на площадке центральной башни замка и совершенно равнодушно наблюдал за ходом сражения, развернувшегося у него под ногами.
Он думал о том, что все эти суетящиеся внизу люди скоро превратятся в солдат его армии — в мертвых солдат.
Мертвецы не обсуждают приказов, не знают страха. Порой ими сложно управлять, но когда их много, это не имеет особого значения. Сегодня их количество должно было увеличиться на несколько тысяч. Идеальные солдаты для его не знающей поражений армии.
Проблема возникла только из-за ракеты, разрушившей внешнюю защиту замка. Никак не удавалось заставить замолчать ее пулеметы, и Манфрейм обдумывал, какое оружие из богатейших арсеналов замка стоит применить, чтобы не производить во дворе слишком больших разрушений.
За этими мыслями и застал его вызов карманного пейджера, выполненного в форме магического кристалла, висевшего у него на шее на массивной золотой цепи. Появилась надпись: «Разрушена электронная защита двери А».
Манфрейм покачнулся. Рев, вырвавшийся из-под вечно опущенного забрала, не содержал в себе ничего человеческого.
Через секунду, забыв обо всем, господин этого мира несся вниз, перепрыгивая через ступени и пытаясь вырвать из ножен заклинившийся меч, которым не пользовался два последних тысячелетия.
Дверь, перекрывавшую вход в двенадцатый зал, они прошли быстрее всего. Возможно, оттого, что взбешенный многочисленными препятствиями Крушинский просто выстрелил из пистолета в открывшийся огненный глаз Ховалы. Это подействовало на хитрого демона лучше любого пароля — дверь открылась мгновенно.
Одиннадцать залов, переполненных сокровищами всех цивилизаций, остались у них за спиной, так и не сумев ни на секунду отвлечь внимание от главной цели. И вот теперь все трое стояли посреди последнего зала. Высеченный в материнской базальтовой скале тысячелетия назад, он поражал своими огромными размерами.
Всего три предмета хранил в своих глубинах двенадцатый зал манфреймовской сокровищницы. В глубокой нише в сафьяновой шкатулке, отделанной изнутри темным бархатом, лежала бутыль, искусно вырезанная из оникса, с нанесенными на нее древними рунами.
Глебу не надо было задумываться над ее содержимым, много раз обсуждали они с Варламом значение каждого предмета, хранящегося здесь. В бутыли эликсир бессмертия, драконья кровь, настоянная на мертвой воде.
Рванувшись вперед, Крушинский занес уже меч над проклятым сосудом, но какая-то смутная, еще не оформившаяся мысль заставила Глеба удержать его.
— Подожди. Давай осмотрим остальное. Причина всех бедствий не в эликсире, а в источнике мертвой воды. Не будет воды, не будет и нового эликсира — начинать надо с него!