Наша группа уже попала в зону столпотворения, и мы с трудом протискивались мимо десятков всадников и сотен пеших горожан. Чумазые, в обшарпанных шлемах и разнообразных одеждах, торговцы-менялы проскальзывали между верблюдами, дергали нас за стремена, наперебой предлагая свои «уникальные» товары. Иногда это были нищие-попрошайки, которые буквально мертвой хваткой цеплялись за верблюда, и только легкий пинок сапога был в состоянии отогнать жалобно вопрошающего еды или еще хоть чего-нибудь.
Сзади послышался громкий многоголосый гудок сопровождающего нас вездехода.
– Дорогу колонне туристов! – раздался из внешних динамиков БМП повелительный голос.
Патрульные пришли в движение – они вышли к воротам и стали бесцеремонно расталкивать людской поток прикладами своих автоматов.
Я чувствовал, что у меня отсутствует половина затылка, а голова куда-то съезжает, и мне приходилось ею потряхивать, словно заспанному дромадеру.
Становилось жарко.
Толпа перед воротами слегка поредела, и мы смогли более или менее успешно протиснуться к массивному срезу кольца кратера. Срез был высоким, широким и отбрасывал резковатую сизую тень. Гулким эхом отдавались в нем сотни шагов, голосов и поскрипывание седел. Пахло прогорклым человеческим потом, перемешивающимся с запахом животных. В этот букет вплетались еще какие-то ароматы, которые будоражили обоняние и составляли, наверное, запах самого города.
Вот пространство ворот окончилось, и дорога повернула влево, уходя по дуге, вдоль внутренней стены кратера, вниз.
Перед нами же открылся город, лежащий на дне гигантской воронки.
Я отчетливо вспомнил этот образ, который увидел еще тогда, в первый раз, больше двух лет назад, после последнего рейда с Голландцем.
Панорама города терялась в пыльной дымке, которую разрезали падающие с краев кратера под острым углом солнечные лучи, в которых клубились испарения. Сам город еще был в тени. Первые лучи освещали только торчащие в отдалении заводские трубы и решетчатые конструкции высоковольтных линий электропередачи.
По краям кратера были натыканы спутниковые тарелки, какие-то ретрансляторы. Нависали целые дома, вмурованные в стену, от которых лентами вились разнообразные лесенки, путающиеся между собой и трубами, то здесь, то там выходящими из стены и врезающимися в нее вновь.
Внизу были видны кривые улочки, теряющиеся в перспективе панорамы, уставленные домами различных видов и исполнения. В основном они были не больше пяти этажей, но изредка встречались и десятиэтажки. Некоторые были построены из нагроможденных друг на друга контейнеров или старых автобусов. Попадались даже круглые дома из гигантских цистерн и резервуаров.
Ближе к центру попадались и кирпичные, и бетонные сооружения – там были районы для руководства и зажиточных дельцов. А в юго-восточной части города стояло несколько фабрик и небольших заводов, ощерившихся жерлами труб. Вот чем объяснялось сходство кратера снаружи с котелком или непотухшим вулканом: из труб валил дым, который ветер рассеивал над верхней границей кольца Персеполиса.
Я помнил с прошлого раза, что была в городе еще пара ворот, только поменьше: юго-восточные и северные.
Наша колонна двигалась по дороге, плавно снижающейся вдоль стены: уровень дна кратера был значительно ниже уровня поверхности Марса, поэтому-то дорога опускалась к городу плавно. С одного бока она упиралась в покатую стену воронки, а с другого обрывалась вниз, отгороженная невысоким частоколом из ржавых труб и других предметов, кои имели продолговатую форму и неясное происхождение.
Туристы, несмотря на стрессы и смертельную усталость, после сегодняшней ночи осоловело, но с любопытством озирались по сторонам, едва не сталкиваясь на дороге с горожанами, продолжающими сновать вокруг нас.
Все же люди есть люди: одинокие марсианские пустоши, скучный пейзаж барханов и равнин, опустевшие развалины и заброшенные производственные поселки, да и присутствие постоянного чувства тревоги в этой одичавшей пустыне, которая одним своим видом утверждала неспособность принять у себя людей, – все это так резко контрастировало с этим пускай и убогим, но живым, населенным местом, с его пестрыми муравейниками домов, большим по марсианским меркам скоплением людей, животных и даже примитивным транспортом. С таким не сравнится маленький поселок диких луддитов клана Харлея.
Не знаю, хорошо это или плохо, но человек – коллективное существо, что ты с ним ни делай. Я и тут умудрился оправдать свою кличку, которую мне дали в моем первом клане: с одной стороны, я испытывал тягу к городам, столпотворению и суете, мне нравилось общаться с людьми, нравился широкий спектр впечатлений городской атмосферы – от надоедливого убожества и грязи до комфорта и некой рукотворной красоты. Мне нравилось иногда потеряться, стать атомом некоторого вещества.