— Окей. Я все сделаю, как только доберусь до архива. Это как минимум через пару часов.
— Пойдет. И еще, сделай доброе дело, вышли их по этому адресу, а не на официальный Вэ-Эсовский, — он назвал альтернативный адрес, который анонимно создал через общественного провайдера еще в Академии.
— Ты в курсе, что я должна буду зарегистрировать запрос информации? — спросила Кейси. — Это включает указание адреса, куда она была выслана.
— Я ничего не скрываю от Вэ-Эс, — заверил ее Даль. — Никакого там шпионажа, честное слово.
— И это говорит человек, звонящий одному из лучших друзей с анонимного публичного терминала, а не с собственного телефона.
— Я не склоняю тебя к государственной измене, зуб даю.
— Ладно. Мы приятели и все такое, но шпионаж в мою работу не входит.
— С меня причитается, — сказал Даль.
— С тебя обед, — сказала Кейси. — В следующий раз, как будешь в городе. Жизнь библиотекаря не то, чтоб ужасно увлекательная, знаешь ли. Приходится наблюдать за другими.
— Поверь мне, с этой точки зрения я сам серьезно подумываю уйти в бостонские библиотекари, — сказал Даль.
— Ну вот, теперь ты подлизываешься. Я тебе скину все по волне, когда буду в офисе. А теперь отключайся, пока не разорился.
Даль опять ухмыльнулся:
— Пока, Кейси.
— Пока, Энди, — сказала она и отключилась.
Когда Даль добрался до номера, в нем обнаружился гость.
— Энди, ты же знаешь лейтенанта Керенского, — произнесла Дюваль странно нейтральным тоном. Они с Хестером сидели с двух сторон от обнимавшего их Керенского. Кажется, они его подпирали.
— Сэр, — сказал Даль.
— Энди! — с трудом произнес Керенский. Он высвободился от Дюваль и Хестера, сделала два заплетающихся шага и хлопнул Даля по плечу рукой, в которой не было выпивки. Мы ж в увольнительной! Давай без званий! Прямо сейчас я тебе просто Анатолий. Давай, скажи!
— Анатолий, — сказал Даль.
— Вот, видишь, несложно, да? — Керенский осушил стакан. — У меня, кажется, выпивка кончилась, — сказал он и вышел. Даль повернулся к Дюваль и Хестеру и поднял бровь.
— Он засек нас перед отелем и присосался, как пиявка, — сказала Дюваль.
— Пьяная пиявка, — уточнил Хестер. — Он был в дым, еще пока мы сюда не добрались.
— Пьяная, похотливая пиявка, — проворчала Дюваль. — Положил мне руку на плечо, чтоб лапнуть за титьку. Лейтенант он или нет, а я уже готова надрать ему задницу.
— Прямо сейчас наш план состоит в том, чтобы напоить его так, чтобы он отключился раньше, чем попробует пристать к Дюваль, — сказал Хестер. — Тогда мы спустим его через желоб для грязного белья.
— Блин, вон он опять идет, — проворчала Дюваль. Керенский и впрямь, спотыкаясь, брел обратно к троице. Продвижение его было скорее зигзагообразно, чем по прямой. Он замер, чтобы восстановить ориентировку.
— Оставьте-ка его мне, — сказал Даль.
— Серьезно? — удивилась Дюваль.
— Конечно. Я с ним понянчусь, пока он не отключится.
— Чувак, с меня минет! — заявила Дюваль.
— Что? — спросил Даль.
— Что? — повторил Хестер.
— Ой, прости, — сказала Дюваль. — В наземных войсках, когда кто-то оказывает тебе услугу, принято говорить, что ты должен ему половой акт. Если услуга средняя, это минет. Если большая, то трах. Сила привычки. Это просто выражение.
— Ясно, — сказал Даль.
— Никакого реального минета не предвидится, — уточнила Дюваль. — Поясняю на всякий случай.
— Главное — намеренье, — сказал Даль и повернулся к Хестеру. — Что насчет тебя? Ты тоже хочешь сказать, что должен мне минет?
— Я обдумываю этот вопрос, — ответил тот.
— Кто сказал «минет»? — спросил наконец доковылявший до них Керенский.
— Ладно-ладно, должен, — быстро согласился Хестер.
— Великолепно, — сказал Даль. — Тогда увидимся с вами двоими позже.
Дюваль и Хестер стремительно попятились.
— Куда это они? — медленно моргнул Керенский.
— Они планируют день рожденья, — сказал Даль. — Почему бы вам не присесть, сэр? — Он указал на один из диванов, стоящих в номере.
— Анатолий, — сказал Керенский. — Боже, я ненавижу, когда люди обращаются по званиям в увольнительной. — Он брякнулся на диван, чудом не пролив выпивку. — Мы все братья по оружию, понимаешь? Ну, кроме тех, кто сестры. — Он оглянулся по сторонам в поисках Дюваль. — Мне нравится твоя подружка.
— Я в курсе, — сказал Даль.
— Она спасла мне жизнь, представляешь? Она ангел. Как ты думаешь, я ей нравлюсь?
— Нет, — сказал Даль.
— Почему нет? — Керенский оскорбился в лучших чувствах. — Ей женщины нравятся, или что?