— Ну так говори, — сказал Хестер.
— Наедине, — сказал Керенский.
— Ты уверен? — спросил Даль.
— Да, — подтвердил Керенский. — Я уверен.
— Хорошо, — согласился Даль и сделал жест Дюваль, Хансону и скептическому Хестеру выйти из комнаты.
— Скажите мне, что я не один, кому кажется, что там сейчас произойдет что-то непристойное, — сказал Хестер в коридоре.
— Ты один, — сказал Даль.
— Нет, не один, — заявила Дюваль. Хансон тоже кивнул. — Только не говори, Энди, что ты не видел, как Кори реагировал на Анатолия.
— Как-то я это пропустил, — сказал Даль.
— Точно пропустил, — сказал Хестер.
— Ты и правда, ханжа, да? — сказала Дюваль Далю.
— Я просто предпочитаю думать, что там происходит здравая, разумная дискуссия, в которой у Керенского есть хорошие доводы.
Из-за двери донесся глухой шмяк.
— Хорошие доводы, именно, — сказал Хестер.
— Подожду-ка я холле, — сказал Даль.
Через два часа на рассвете в холл спустился усталый Керенский.
— Марку нужны его ключи, — сказал он. — Ему к полседьмому ехать гримироваться.
Даль полез в карман за ключами.
— Так он нам поможет? — спросил он.
Керенский кивнул.
— Он сделает звонок, как только попадет на съемочную площадку. Скажет Паулсону, что если тот не назначит встречу на сегодня, то уйдет из сериала.
— И как ты умудрился заставить его пойти на это? — спросил Хестер.
Керенский пригвоздил Хестера взглядом:
— Ты уверен, что хочешь это знать?
— Э… — пробормотал Хестер. — Собственно, нет. Кажется, нет.
— Вот и я так думаю, — отрезал Керенский. Он взял ключи у Даля.
— А я хочу знать, — встряла Дюваль.
Керенский вздохнул и повернулся к ней.
— Скажи мне, Майя, ты когда-нибудь встречала кого-нибудь, кого ты понимаешь так полно, так точно, так хорошо, будто у вас одно тело, одни мысли и желания? И вдобавок к этим чувствам знала, что то, что ты испытываешь к другому, он чувствует к тебе же — до самого вашего последнего атома? Было у тебя такое?
— Вроде нет, — сказала Дюваль.
— Мне тебя жаль, — сказал он и пошел обратно в номер.
— Вот надо было тебе спросить! — набросился Хестер на Дюваль.
— Мне было любопытно. Давай, подай на меня в суд.
— Я ж теперь это представляю, — пожаловался Хестер. — У себя в голове. И не смогу этого забыть. И все из-за тебя.
— Да, не знали мы Керенского с этой стороны, — сказал Даль. — Никогда не замечал, чтоб он интересовался мужчинами.
— Дело не в этом, — сказал Хансон.
— Ты что, проспал последнюю пару часов? — спросил Хестер. — И шмяканье?
— Нет, Джимми прав, — возразила Дюваль. — Он не интересуется мужчинами. Он интересуется собой. Всегда так было. А теперь он дорвался.
— Фу, — скривился Хестер.
Дюваль покосилась на него.
— А что, ты бы не воспользовался шансом?
— Я вот не воспользовался, — заметил Даль.
— Да, но мы уже выяснили, что ты ханжа, — сказал Дюваль.
Даль ухмыльнулся:
— Верно.
Лифт распахнулся и показался Кори, за которым следовал Керенский. Кори подошел к Далю.
— Мне нужен номер твоего телефона, — сказал он. — Чтобы я мог позвонить тебе, когда назначу встречу на сегодня.
— Хорошо, — сказал Даль и продиктовал ему. Кори добавил номер в контакты и обвел всех взглядом.
— Я хочу, чтобы вы были благодарны за то, что я делаю, — сказал он. — Назначая вам эту встречу, я подставляю свою задницу. И если вы сделаете что-нибудь, что поставит мою карьеру под угрозу, клянусь, я вас найду и устрою неприятности на всю оставшуюся жизнь. Вам ясно?
— Ясно, — сказал Даль. — Спасибо.
— Я это не для вас делаю, — сказал Кори и кивнул на Керенского, — А для него.
— Все равно спасибо, — сказал Даль.
— И еще, если кто-нибудь спросит, почему вы ребята помогали мне сесть в машину прошлым вечером, это потому, что у меня возникла аллергическая реакция на танины в вине, которое я пил в «Лозе», — заявил Кори.
— Разумеется, — согласился Даль.
— Это же правда, — сказал Кори. — У людей на что угодно бывает аллергия.
— Да, — согласился Даль.
— Вы не видели, кто-нибудь на видео снимал, как вы меня в машину заталкивали, нет? — спросил Кори.
— Ну, может, парочка.
Кори вздохнул.
— Танины. Помните об этом.
— Обязательно, — сказал Даль.
Кори кивнул Далю, подошел к Керенскому и порывисто заключил его в объятия. Керенский ответил тем же.
— Хотел бы я, чтоб у нас было больше времени, — сказал Кори.