ФИНН: (кивая) А потом ты проснулся, сел писать сценарий, и ничего не вышло.
НИК: Я думал, дело в том, что я не хочу убивать людей. Не хочу отвечать за их гибель.
ФИНН: (опять опускаясь на землю) Тебя грызет то, что ты поступал безответственно, убивая их. Но даже если бы ты не написал про нашу смерть, она все рано бы однажды произошла. Это факт. Я думаю, ты это знаешь.
НИК: И я дал вам плохую смерть, когда мог бы дать и получше.
ФИНН: Да. Ты не мрачный жнец, Ник. Ты генерал. Генералы иногда посылают солдат на смерть. Остается надеяться, что они не делают это по-глупому.
НИК: (оглядываясь на толпу) Ты хочешь, чтобы я писал о лучших смертях.
ФИНН: Ага. Меньше смертей, конечно, тоже не помешает. Но — лучших смертей. Мы все уже мертвы. Для нас слишком поздно. Но у всех нас есть люди, которые нам дороги, которые еще живы и могут попасться тебе под перо, так сказать. Мы считаем, они заслуживают большего. И теперь ты знаешь, что тоже так считаешь.
НИК: Ты предполагаешь, что я после всего этого еще сохраню работу?
ФИНН: (опять поднимаясь) Все с тобой нормально будет. Да всё с тобой будет нормально. Просто скажи всем, что ты исследовал границы между художественной литературой и интерактивным перфомансом в сетевых средствах массовой информации. Это идеальное оправдание для СМИ, и, в любом случае, все равно никто не поверит, что твои персонажи на самом деле ожили. Большинство подумает, конечно, что ты козел. Но многие и без того так думают.
НИК: Спасибо.
ФИНН: Эй, я же тебе сказал. Я мертв. У меня нет времени страдать фигней. А теперь давай опять вырубайся и приходи в себя, на этот раз в реальности. Возвращайся к компьютеру. Постарайся начать писать. Хорошенько постарайся. И хватит столько пить. У тебя от этого в голове странные вещи происходят.
НИК кивает и отключается. ФИНН и его отряд краснорубашечников исчезают (я полагаю).
А потом я проснулся.
А потом я сел и включил ноут.
А потом я написал тридцать страниц самого, черт побери, охренительного сценария, какой я когда-нибудь писал для этого сериала.
А потом я вырубился, потому что все еще был навеселе.
А сейчас я опять проснулся, у меня похмелье, и я пишу это в слезах, потому что опять могу писать.
И тут я закрываю блог. Он выполнил свою задачу — помог мне справиться с творческим кризисом. Теперь у меня есть сценарии, которые надо написать, сценаристы, которыми надо руководить и сериал, в который надо вносить свой вклад. Пора к ним возвращаться.
Кое-кто из вас спрашивал — это что, правда мистификация? Правда ли у меня был творческий кризис, или это было упражнение в погоне за альтернативными источниками вдохновения, странноватый побочный проектик того, кто слишком много пишет про лазеры, взрывы и пришельцев? И оживали ли когда-нибудь на самом деле мои персонажи?
Ну, подумайте об этом. Я живу выдумками. Я живу научной фантастикой. Я все время выдумываю какую-то странную хрень. Какое может быть самое логичное объяснение в таком случае — еще немного вымысла или все, описанное в этом блоге самая реальная реальность и действительно произошло на самом деле?
Вы знаете, каков самый логичный ответ.
А теперь спросите себя, верите ли вы в него.
Поразмыслите над этим и дайте мне знать.
А пока —
Чао, Интернет.
Ник Вейнштейн, главный сценарист
«Хроник „Бесстрашного“».
Эпилог II
От второго лица
Ты слышал, что люди, попавшие в катастрофу, обычно ее саму не помнят — несчастный случай вырубает кратковременную память — но ты помнишь свою достаточно хорошо.
Ты помнишь, как из-за дождя дорога стала скользкой, поэтому ты старался держаться аккуратнее. Ты помнишь, как БМВ вылетел на красный, и как ты увидел водителя, кричащего в мобильник, и как ты понял, что он кричал не из-за тебя, потому что он так и не посмотрел в твоем направлении и не заметил твой мотоцикл, пока не врезался в его передний щиток.
Ты помнишь, как тебя подняло в воздух, и как крошечный миг ты наслаждался этим — внезапное чувство полета! — пока не прошло достаточно времени, чтоб твой мозг сумел обработать произошедшее и бросить тебя в ледяную ванну ужаса перед тем, как ты не ударился о мостовую шлемом. Ты ощутил, как твое тело скручивается так, как человеческие тела не должны скручиваться, и услышал, как что-то внутри твоего тела хлопает и щелкает — тебе никогда не приходило в голову, что оно может так хлопать и щелкать. Ты почувствовал, как щиток твоего шлема отлетает, и мостовая подскакивает и соскабливает стеклопластик, или углеволокно, или из чего там был сделан твой шлем, в дюйме от твоего лица.