— Думаешь, насчет нее было бы так же? — спрашивает Саманта.
Нейл смотрит на нее как-то странно, но отвечает на ее вопрос:
— Думаю, да. У этой другой женщины свои собственные воспоминания и свой собственный опыт?
Саманта кивает.
— Если у нее своя собственная жизнь, значит, у нее своя собственная душа. Отношения, которые ты описываешь — это отношения между ребенком и его однояйцовым близнецом. Один основан на другом, только основан, а не повторяет его точно.
— А что, если бы их разделяло время? — спрашивает Саманта. — Тогда это была бы реинкарнация?
— Ну, только если ты не католик, — говорит Нейл. — Наша доктрина этого не позволяет. Не скажу, как бы с этим разобрались другие доктрины. Но, судя по тому, что ты описываешь, не похоже, чтоб тут была обязательно нужна именно реинкарнация. Эта женщина — отдельная личность, как ее не определяй.
— Ладно, хорошо, — говорит Саманта.
— Ну, не забывай, что это просто моя болтовня, — говорит Нейл. — Если хочешь официального решения, мне нужно написать Папе. Займёт кучу времени.
Саманта улыбается.
— Все нормально, — говорит она. — То, что ты говоришь, кажется мне разумным. Спасибо, Нейл.
— На здоровье, — отвечает Нейл. — Можно я спрошу, в связи с чем это все?
— Все запутано, — говорит Саманта.
— Определенно, — говорит Нейл. — Звучит, будто ты фантастический роман исследуешь.
— Что-то вроде этого, да, — отвечает Саманта.
Милый!
Добро пожаловать на Циркверию! Знаю, Коллинз тебя припахала к проекту, так что я тебя не увижу до отправления на переговоры. Я вхожу в капитанский отряд охраны. Капитан считает, что все пройдет скучно и без происшествий. Не засиживайся дольше, чем тебя заставит Коллинз, не жди меня, ложись спать. Увидимся завтра!
Целую-целую, люблю-люблю!
М.
PS. Целую!
PPS. Люблю!
Саманта покупает себе принтер и чернила на пару сотен долларов и распечатывает письма и фотографии из подборки, которую ей вручили месяц назад. Настоящий проектор таинственным образом исчез, как и было обещано, превратившись в кучку пыли, за час растаявшую в воздухе. До этого Саманта взяла маленькую цифровую камеру и сфотографировала каждый документ, и засняла каждый ролик, который ей вручили. Цифровые файлы остались на карте памяти и на жестком диске. Она распечатывает документы для совершенно других целей.
Когда она закачивает, у нее оказывается пачка бумаги, на каждом листе которой — письмо Маргарет Дженкис или ее фотография. Это не вся жизнь Маргарет Дженкинс, но это представление жизни, которую она провела со свои мужем. Представление жизни, проведенной в любви и с любовью.
Саманта берет пачку бумаги, подходит к маленькому портативному шредеру и прогоняет через него лист за листом всю пачку.
Она выносит располосованные листки на свой крошечный задний двор, помещает их в маленькую металлическую урну, которую она тоже купила. Она утрамбовывает бумагу внутрь так, чтоб оставалось немного места, зажигает спичку и бросает ее в урну, проверив, чтобы бумага загорелась. Когда она загорается, Саманта прикрывает урну крышкой, которая позволяет проникать кислороду, не давая клочкам горящей бумаги разлетаться.
Бумага сгорает до пепла. Саманта открывает крышку и всыпает внутрь песок с пляжа из жестянки, гася еще тлеющие угли. Саманта возвращается в дом взять с кухни деревянную ложку и размешивает ей песок и золу. Через несколько минут Саманта переворачивает урну и аккуратно пересыпает смесь песка и пепла в жестянку. Закрывает ее, переносит ее в машину и едет к Санта-Монике.
Привет.
Я не знаю, как к тебе обращаться. Я не знаю, прочтешь ли ты это письмо вообще, и поверишь ли ему, если прочтешь. Но я буду писать так, будто ты прочитаешь и поверишь прочитанному. Нет никакого смысла делать это по-другому.
Благодаря тебе в моей жизни была радость. Ты не знала об этом, и не могла знать. Это не значит, что это неправда. Это правда, потому что без тебя женщина, которая была моей женой, не была бы той, кем она была, и кем она была для меня. В твоем мире ты исполняла ее роль в качестве актрисы, какое-то, я думаю, совсем короткое время — такое короткое, что, возможно, ты вообще не помнишь, что ее играла.
Но за это короткое время ты дала ей жизнь. И там, где я, она разделила эту жизнь со мной, дала мне что-то, ради чего стоит жить. Когда она перестала жить, я тоже перестал. Я перестал жить на годы.