Он поднял голову, и на этот раз Эллен заметила, что глаза у него налились кровью. Она вздохнула и повернулась к окну. За рифлеными стеклами скользили бесформенные автомобили, как в каком-то психоделическом фильме.
– Зачем ты себя изводишь, Харри? Ты знаешь – и я знаю – и все знают, что ты не виноват! Даже в Службе безопасности согласились, что это по их вине нас не проинформировали. И что мы – что ты все сделал правильно.
Харри ответил тихо, не глядя на нее:
– Ты думаешь, его семья скажет то же самое, когда он приедет домой в инвалидном кресле?
– О господи, Харри! – повысила голос Эллен. Уголком глаза она видела, что официантка за стойкой разглядывает их все с большим интересом. Наверное, в ожидании крупной ссоры. – Всегда есть кто-то, кому не повезло, кто оказался крайним. Харри, это так, и в этом нет ничьей вины. Ты знаешь, что ежегодно гибнет шестьдесят процентов лесных зверушек? Шестьдесят процентов! Харри, да если остановиться и начать об этом думать, то, прежде чем до чего-то додумаешься, сам угодишь в эти шестьдесят процентов!
Харри не отвечал, просто сидел и кивал головой, глядя на клетчатую скатерть, кое-где прожженную сигаретами.
– Я буду себя потом ненавидеть за то, что я сказала это, Гарри, но ты сделал бы мне большое личное одолжение, если бы завтра пришел на работу. Только попробуй мне перечить, и я перестану с тобой разговаривать. Ты будешь бояться дыхнуть на меня. Понял?
Харри ткнул мизинцем в одну из черных дырок на скатерти. Потом подвинул стакан на другую. Эллен ждала.
– Там, в машине, что ли, Волер сидит? – спросил Харри.
Эллен кивнула. Она прекрасно знала, как эти двое не любят друг друга. Ее посетила идея, и, немного поколебавшись, Эллен решила попытать счастья:
– Вообще-то он поспорил на две сотни, что ты не появишься.
Харри снова мягко рассмеялся. Потом снова поднял голову и, подперев ее руками, посмотрел на Эллен.
– Не умеешь ты врать, Эллен. Но спасибо, что хоть пытаешься.
– А ну тебя к черту.
Она сделала вдох, чтобы что-то еще сказать, но передумала. Посмотрела на Харри долгим взглядом, затем опять глубоко вздохнула:
– Ладно. Вообще-то это должен был тебе сказать Мёллер, но скажу я. Тебя хотят сделать инспектором СБП.
Харри расхохотался. Его смех был громким, как рев «кадиллака».
– О’кей, немного тренировки, и врать ты, пожалуй, научишься.
– Но это правда!
– Это бред. – Его взгляд снова стал блуждать по окну.
– Почему? Ты у нас один из лучших следователей, ты уже проявил себя чертовски способным полицейским, ты изучал право, ты…
– Я говорю, это бред. Даже если кому-то в голову вдруг придет такая идиотская идея.
– Но почему?
– По очень простой причине. Разве шестьдесят процентов этих – как их там, этих птичек? – Он отодвинул скатерть со стаканом на край стола.
– Они называются завирушки, – сказала она.
– Вот-вот. От чего они там дохнут?
– От голода. Хищников. Мороза. Измождения. Кто-то, может, разбивается о стекло. Все возможно.
– О’кей. Но я готов спорить на что угодно – никому из них не стрелял в спину норвежский полицейский, у которого нет лицензии на ношение оружия, потому что он не сдал стрельбы. А такого полицейского надо судить и посадить в одно местечко на срок от года до трех. Не сильно смахивает на повышение по службе, а?
Он поднял бокал и со стуком поставил его на стол рядом с краем скатерти.
– Какие стрельбы? – невозмутимо спросила Эллен.
Он пристально посмотрел на нее. В ответ она поглядела на него абсолютно честными глазами.
– Что-что? – переспросил он.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Харри.
– Ты прекрасно знаешь, что…
– Я прекрасно знаю, что в этом году ты проходил стрельбы. Это знает и Мёллер. Он даже ездил сегодня узнавать это у инструктора по стрельбе. Они все сверили и выяснили, что ты показал превосходные результаты. Знаешь ли, в СБП не назначали бы человека инспектором, если он застрелил секретного агента, не имея при себе лицензии.
Она широко улыбнулась Харри. Тот от удивления даже немного протрезвел.
– Но у меня нет никакой лицензии!
– Да нет, ты ее просто куда-то подевал. Но она найдется, Харри, обязательно найдется!
– Нет, ты послушай, я…
Он внезапно замолчал и посмотрел на пластиковую папку перед собой. Эллен поднялась.
– Ну что, увидимся завтра в девять, инспектор?
У Харри хватило сил только молча кивнуть в ответ.
Эпизод 16
Гостиница «Рэдиссон САС», площадь Хольбергс-пласс, 5 ноября 1999 года
У Бетти Андресен были светлые кудрявые волосы, как у Долли Партон[17], похожие на парик. Это не был парик, и вообще волосами все сходство с Долли Партон и ограничивалось. Бетти Андресен была высокой и стройной, и, когда она улыбалась, как сейчас, ее верхняя губа слегка приподнималась, чуть-чуть обнажая зубы. Сейчас эта улыбка адресовалась пожилому мужчине по другую сторону стойки в холле гостиницы «Рэдиссон САС» на Хольбергс-пласс. Собственно стойки – в привычном понимании этого слова – не было; это был один из нескольких многофункциональных «островков», оснащенный мониторами, что позволяло обслуживать нескольких посетителей одновременно.
17