— Ага, вы, значит, и есть Бьярне Мёллер? — Он широко улыбнулся и через стол протянул руку высокому тощему мужчине, сидевшему рядом с Анной Стёрксен, начальником полицейского участка.
— Мёллер, вы ведь НОП? Я слышал, вы участвуете в горнолыжной эстафете на Холменколленской трассе?
Это была одна из уловок Браннхёуга. Так он составлял первое впечатление о новых знакомых. То, чего не давало ни одно резюме. Ему особенно нравились такие вопросы и профессиональные сокращения, вроде НОП — начальник отделения полиции.
Браннхёуг сел, подмигнул своему старому другу Курту Мейрику, начальнику Службы безопасности полиции, и принялся рассматривать других людей за столом.
Еще никто не знал, кому же будет поручено общее руководство, так как теоретически представители всех инстанций — управления делами премьер-министра, полицейского округа Осло, Службы разведки Министерства обороны, сил быстрого развертывания и собственно Министерства иностранных дел — находились в равных условиях. Совещание было организовано по инициативе УДСПМ — управделами премьера, но ни у кого не было сомнений, что ответственность за операцию будет возложена на руководство полицейского округа Осло во главе с Анной Стёрксен и Службу безопасности Курта Мейрика. А статс-секретарь из управления делами сидел с таким видом, будто сам не прочь порулить.
Браннхёуг закрыл глаза и стал слушать.
Обмен любезностями прекратился, гул голосов постепенно утих. На секунду воцарилась тишина. Но потом началось шуршание бумаги, щелканье ручек — все начальники, как водится, явились со своими личными референтами, на случай, если после встречи придется свалить вину друг на друга. Кто-то откашлялся, но, во-первых, этот звук послышался не из того угла комнаты, а во-вторых, перед выступлением откашливаются не так. Наконец кто-то сделал глубокий вдох и приготовился говорить.
— Давайте начнем, — сказал Бернт Браннхёуг и открыл глаза.
Все взгляды устремились на него. Каждый раз одно и то же. Приоткрытый рот статс-секретаря, кривая улыбка госпожи Стёрксен, означающая, что ее обладательница знает всю подоплеку происходящего, а у остальных — пустые лица, устремленные на него, и в них — ни тени подозрения, что все уже давно решено.
— Я рад приветствовать вас на первом заседании координационного совета. Наша задача — обеспечить безопасность четырех самых значимых людей на планете во время их пребывания в Норвегии.
Послышались сдержанные смешки.
— Первого ноября, в понедельник, в страну приезжают лидер ООП Ясир Арафат, израильский премьер Эхуд Барак, премьер-министр Российской Федерации Владимир Путин, и — самое главное! — в шесть пятнадцать, ровно через пятьдесят девять дней, в столичном аэропорту Гардермуен приземлится самолет с американским президентом на борту.
Браннхёуг быстро переводил взгляд с одного лица на другое. И наконец остановил его на своем новом знакомом, Бьярне Мёллере.
— Что, прямо скажем, не такая уж государственная тайна, — добавил он и так добродушно рассмеялся, что Мёллер тут же забыл всю свою нервозность и тоже засмеялся. Браннхёуг широко улыбнулся, демонстрируя свои крепкие зубы, ставшие еще белее после очередного посещения стоматолога.
— Мы не знаем точно, сколько человек приедет, — продолжал Браннхёуг. — В Австралии у президента было две тысячи человек сопровождения, в Копенгагене — тысяча семьсот.
Послышался ропот.
— Но, судя по моему опыту, можно сделать предположение, что, скорее всего, будет человек семьсот.
Говоря это, Браннхёуг знал, что его «предположение» вскоре подтвердится, так как несколько раньше ему по факсу прислали список из свыше 712 желающих приехать.
— Кто-то, быть может, подумает: зачем президенту столько народа для всего лишь двухдневного саммита. Семьсот, если мои расчеты верны, — именно столько человек было с императором Фридрихом Третьим, когда он в тысяча четыреста шестьдесят восьмом году поехал объяснять Папе Римскому, кто в мире хозяин.
Снова смех. Браннхёуг подмигнул Анне Стёрксен: эту фразу он вычитал в газете «Афтенпостен».
Затем всплеснул руками:
— Я думаю, не нужно объяснять, как это мало — два месяца. И это означает, что нам следует проводить координационные собрания ежедневно в десять часов в этой комнате. И пока эти четверо ребят на нашей ответственности, забудьте про все остальное! Никаких отпусков и отгулов! Никакие болезни не будут вам оправданием. Есть вопросы или можно продолжать?
— Но мы полагаем… — начал статс-секретарь.
— Депрессии в том числе, — оборвал его Браннхёуг.
Бьярне Мёллер невольно расхохотался.
— Но мы… — снова начал статс-секретарь.
— Пожалуйста, Мейрик, — вдруг повысил голос Браннхёуг.
— А?
Шеф СБП Курт Мейрик поднял свою блестящую бритую голову и посмотрел на Браннхёуга.
— Вы ведь хотели рассказать нам о том, как СБП оценивает возможную опасность? — спросил Браннхёуг.
— А, это, — сказал Мейрик. — У нас есть с собой копии.
Мейрик был из Тромсё и говорил на характерно непоследовательной смеси родного диалекта и риксмола.[2] Он кивнул женщине, сидящей рядом с ним. Браннхёуг тоже посмотрел на нее. Без сомнения, не накрашена, короткие темные волосы небрежно пострижены и сколоты нелепой заколкой. А ее синий шерстяной костюм поистине вызывал тоску. Но хотя она чересчур серьезно хмурила лоб, как это часто делают сотрудники-женщины, боясь, что иначе их не воспримут всерьез, Браннхёугу все это даже нравилось. У нее были нежные карие глаза, а высокие скулы придавали ей аристократический, почти ненорвежский вид. Он видел ее и раньше, но тогда у нее была другая прическа. Как же ее звали, кажется, что-то библейское — Рахиль? Ракель? Может, она недавно развелась, тогда ее нынешняя прическа вполне объяснима. Она наклонилась к портфелю, который стоял между ней и Мейриком, и взгляд Браннхёуга непроизвольно скользнул по ее блузке, но та была застегнута под горло, и ничего интересного увидеть не удалось. Интересно, ее дети уже ходят в школу? Может, пригласить ее на ужин в какой-нибудь отель в центре?
— Я думаю, будет достаточно короткого устного резюме, — произносит он.
2
Букмол — норвежский «книжный язык», на основе датского (в отличие от лансмола, основанного на диалектах)