Тимур Агаев
Красноярск 2045: Розовая долина
Девушка стояла на перекрестке метро. Стык всех станций, как его еще можно обозвать. Тут проходят Странники со всего метрополитена. Думает барышня, что на них можно нажиться. Простая бабочка легкого поведения. Что тут интересного?
Ну подошла она к парню. Предложила ему за деньги прижать ее к стене и, завязав ей рот, послушать ее стоны и всхлипывания. Только парень оказался гордой породы:
– Не люблю девушек, у которых по десять парней было. Воротит от таких. Если ты плохая девушка, то значит, еще более плохой друг, и просто отвратительный напарник. —парень еще не догнал, что она не «любвеобильная девица», а обычная «бабочка», но суть его слов была ясна.
– А что? Занят? Девушка есть? Так ты не беспокойся, она не узнает. – повертела девица своим тазом, красуется, старается заманить.
– Самой-то не стыдно? – все также строго и четко говорил парень.
– Что стыдного-то? Пытаться заработать себе на хлеб – стыдно? – притворилась она бедной девицей, когда карманы уже все добром забиты.
– Нет, работать действительно уважаемое дело, но не так ведь.
– Ты еще будешь мне указывать, что мне делать, а что нет?
– Но ты ведь сама подошла.
– Тьфу ты, иди в пень!
Девушка отошла от Странника. А тот, пройдя пару шагов, сказал ей вслед:
– Если хочешь заработать много, езжай к бабушке на Розовую долину, выпроси у нее лекарств кучу да и сиди продавай. Нагребешь так добра горы!
– Горы, говоришь? – отозвалась девица.
– Горы, горы.
– А со мной не хочешь? – сказала девица. Самой-то страшно. Да и как там она, без парня.
– Нет, свои дела есть. А ты езжай!
– А где это?
– Октябрьский. Ладно, прощай, спешу уж слишком.
Даша тут же начала думать, как бы ей пройти к этой бабушке самой. Как же это делают все заядлые Странники? Набирают отчаявшихся людей в команду, собирают припасы и идут? Да, все так, наверное.
«Ладно, начну набирать команду!»
Даша подошла к Агасферу. Тот и его ребята, конечно, те еще негодяи, да и ладно. Нужен же хоть лишь кто-нибудь. А кто, как не негодяй, может быть другом «бабочки»?
– Эй, Агасфер.
– Чего надобно, милая? – обратился он к ней, будто бы к своей жене или дочери.
– Да так, слыхала просто, что на просторах этого… Розовой долины, как ее… На районе Октябрьском бабушка торчит лекарствами. Может пойдем, сведаем к ней?
– Вот что придумала. – Агасфер усмехнулся. – Вот сама и сведай, малышка, раз надобно. А раз больна, то ко мне не подходи, возбужусь еще ненароком.
И тут парни заржали.
– Не парни, а гниды! – закричала, неожиданно для смой же себя, Дашка.
– Тю-тю-тю… А ну ка… Какая тут девочка плохо себя ведет?
– Чего?
– Того, сука!
Дашу что-то сильно ударило в подзатылок. Ей стало нехорошо, но на отчаянные зовы и помощи она слышала лишь смех парней, что окружили девчушку со всех сторон. Даша отрубилась.
«Какой человек, такое и окружение. Простак был всегда в окружении добряков, ученый в окружении образованных и умных, а предатель – в окружении предателей».
– Твари!..
Девочка умывалась и лихорадочно мыла все свои места в каком-то сильно укромном уголке.
– Черти!..
Но главная, Даша на них даже не обиделась. Просто была зла. А что обижаться-то? У Даши с детства сформировался образ мужчины как тупого, но уверенного и сильного. Не знала девочка, что в мужчине главное не сила или уверенность, а способность следовать своим принципам в любой ситуации, быть твердым и тяжелым душевно. Мужчина, изнасиловавший девушку, слаб и труслив, словно пес. А главное – так же глуп, как и пес. Но девочке доверчивой и глупой, как Даша, этого не понять. Даша по-прежнему называет их мужчинами, как будто их собака, готовая прощать хозяину (хозяинам) все.
– Эх-х…
И не понимает глупая девушка, что ею лишь пользуются, словно игрушкой.
Пройдя по тоннелям метрополитена, что может только с виду показаться романтичным, а на деле для живших тут людей то является обыденностью. Серой, мрачной обыденностью.
Сидит у лавки старик. Решила Даша подойти к нему, спросить, чем тот торгует. Сев рядом, тихонько шепнула:
– Дядь, чем торгуешь? Можно взять чего?
Старик спит. Спит, как ни в чем не бывало. Спит, вот и все. Почему-то Дашку очень сильно задело то, что старик спит.