Один из принципов китайской кулинарии – клиент не должен понять, из чего приготовлено кушание. То есть стараются так обработать мясо, чтобы оно по форме, вкусу и запаху напоминало рыбу, кабачки стали похожими на баранину, соевый полуфабрикат нельзя было отличить от курицы и так далее… Овощи никогда не подаются сырыми – слегка обжариваются или обвариваются, стерилизуясь снаружи, но сохраняя полезные вещества внутри. В китайской кухне отсутствует понятие десерта в европейском смысле этого слова – увы, заказать торт или пирожные в конце трапезы не удастся; но, при желании, вам могут пожарить яблоки в карамели или подать ассорти из арбуза, бананов и киви в сливочном креме. Да, отъявленным сладкоежкам в Китае поначалу будет грустновато, но недолго – обилие свежих и дешевых фруктов и овощей заставляет забыть о домашних пончиках.
Пожалуй, на этом стоит закончить небольшой экскурс в теорию китайской кухни. Добавлю в конце, что процент желудочных заболеваний в Китае один из самых низких в мире; и за все время пребывания там мы не встретили ни одного заплывшего жиром китайца. Плотных, полных много, но это не болезненная одутловатость, а скорее, природная конституция. Замечу, что большинство полных китайцев весьма подвижны и, кажется, совсем не страдают от своего веса. Вероятно, это связано с тем, что в китайской еде мало животных жиров, много овощей и правильно сбалансированных приправ (например, многие блюда очень остры из-за большого количества красного перца – его кладут иногда целыми стручками – но никто из нас не жаловался на изжогу или гастрит). К тому же в китайском рационе мало мучного и молочного – китайцы не едят сдобу и совсем не пьют коровье молоко (только соевое). И еще: на улицах совершенно нет пьяных. Заслуга ли это милиции или наследие культуры, но ночью по китайским городам можно гулять довольно спокойно, не опасаясь нарваться на хулиганье или буйную попойку. Светлая память товарищу Мао!
Первая ночь в Шаолине слегка волшебная. Хор цикад и лягушек навевает приятные воспоминания – в детстве не раз приходилось бывать в Сочи и Крыму. Поперек неба расстелился Млечный путь, такой же светящийся хоровод, только из неона, тянется вдоль главной аллеи Шаолиньской деревни – да, реклама добралась даже сюда. Мы сидим на теплых еще бетонных ступеньках перед нашей гостиницей и молча впитываем ночные запахи и шерохи Шаолиня. В темноте гор почти не видно, но их присутствие незримо ощущается – стоят, дышат спокойствием. Вот из-за призрачного хребта появилась крупная звезда и медленно двинулась на север – спутник, может быть, даже наш. Дневная суета утихла, торговцы позакрывали лавочки и смотрят телевизор прямо под открытым небом… Впрочем, если подойти прямо сейчас и попросить что-нибудь продать – без проблем, хоть в три часа ночи – деньги есть деньги. Откуда-то издалека доносится музыка – это караоке, в Китае оно сейчас очень популярно, наравне с бальными танцами. Мимо проезжает трехколесная мотоповозка – их еще много, даже в крупных городах; следом за ней трехколесный же трактор какого-то средневекового дизайна.
Центральная аллея тянется вдоль мелкой, почти пересыхающей летом речки – мы прозвали ее Сяо-Хэ (речка). Несмотря на обилие лягушек, крестьяне частенько стирают в ней одежду, а мелкое пацанье с успехом купается-плескается. Мы и монастырь находимся по одну сторону реки, а большая часть мелких гостиниц и ресторанов – по другую. Увы, сейчас, в 2003-м, когда пишутся эти строки, все эти домишки уже снесены – об этом разговор чуть позже.
Воздух мягкий, от дневной давящей жары не осталось и следа – теперь понятно, почему в хрониках упоминаются ночные тренировки монахов – самое время: и свежо, и никто не увидит. Летом в центральном Китае темнеет около девяти, рассветает в пять; до полуночи можно успеть потренироваться, и к пяти-шести утра как следует выспаться – свежий горный воздух, правильное питание и регулярные медитации делают долгий сон необязательным. Ну а сейчас у практикующих кунфу монахов просто нет выбора – ведь днем толпы туристов делают занятия невозможными.
В одиннадцать хозяева гостиницы запирают ворота, и нам приходится возвращаться в комнаты. Глаза слипаются, ноги гудят – ведь с тех пор, как мы сошли с поезда в Пекине, прошло более полутора суток – почти без сна и лежачего отдыха, по жаре и с рюкзаками на горбу. Мы заслужили сладкий сон на мятых простынях, и под монотонный скрип настольного вентилятора, раздающего направо и налево волны теплого воздуха, отправляемся в объятия Морфея.
Глава 7
«Сколько женщину не тренируй, она все равно замуж хочет!»
В полшестого утра спать в Китае уже невозможно – солнце уже высоко, торговцы разворачивают палатки, скрипят тачки и тележки рабочих, по узкой центральной аллее с грохотом протискиваются самосвалы (где-то сносят старые мазанки), многочисленные ушуистские школы высыпали на улицу и с речевками и дружным топотом отправляются на пробежку, громкоговорители пронзают окрестности бодрящими звуками горна. И надо сказать, что просыпаться спозаранку в Китае совсем не в напряг – говорю это как заслуженная сова с многолетним стажем.
Воды в кранике пока нет, бежим во двор и виртуозно умываемся под струйкой водопровода. Несколько минут можно уделить дыхательным упражнениям и привести в порядок сохшее на веревке еще с вечера белье. Легкий завтрак обычно состоит из печенья или лепешек (печенье типа наших галет, лепешки похожи на маленький пресный лаваш); иногда нас разбирает ностальгия и мы починаем баночку сгущенки, привезенной еще из дома, да так и не съеденной в поезде. Чай первое время допивали свой, черный, в пакетиках. В шесть-семь утра аппетит весьма умеренный, да и нельзя наполнять желудок – ведь к восьми всем на тренировку, и к этому времени солнце печет уже всерьез.
В спортивных школах режим тренировок очень жесткий. Первая тренировка в семь – после пробежки, и ее отнюдь не назовешь разминочной, щадящей недавно проснувшийся организм; мы частенько наблюдали, как мальчишки и юноши отрабатывают сальто, высокие прыжки, работают по лапам или на гимнастических матах. Часов в восемь все завтракают – что-нибудь простое, никакого мяса – соевые ростки, лапша, тоуфу или лепешки, и отправляются на учебу. В спортивных школах-интернатах обычно преподают один-два предмета (помимо кунфу), как правило, это основы математики и так называемая вэнь-хуа – культура, куда, полагаю, входят и начала истории, и письмо (иероглифы), и элементарные сведения по географии и естествознанию. Скажем прямо, будущих спортсменов не перегружают знаниями (впрочем, сейчас китайское образование серьезно реформируют, вкладывают деньги, двигают иностранные языки и компьютерную грамоту – глядишь, через десяток лет по уровню обучения догонят и нас).
После учебы, с двенадцати до двух, конечно, обед. Затем вторая тренировка – никаких спортзалов, под палящим солнцем – обычно посвящается отработке базовой техники, растяжке, силовым упражнениям. Перерыв на отдых или стирку часа полтора, и часам к пяти-шести третья тренировка – чаще всего это спарринги (саньда, китайский кикбоксинг) или работа со спортивным оружием – шест, пика, меч, цепочка и т.д.
К восьми вечера спортсмены возвращаются в свои школы, горны играют отбой, усталые ребятишки предоставлены сами себе – можно пошататься по окрестностям, сбегать к торговцам – купить арбуз вскладчину или погрызть маленькие острые шашлыки из баранины на деревянных палочках – разнообразие угощений зависит от финансовых возможностей. Обучаться в Шаолине до последнего времени было довольно престижно, и родители готовы платить несколько тысяч юаней в год за своих чад. Детям это нравится больше, чем обычная провинциальная средняя школа, а на учебу в Пекинской академии ушу или хорошую частную школу (не говоря уже о загранице) средства есть не у всех.