— Почему во множественном числе? Какие женщины? Насколько мне известно, избили только Злату, жену Малышева.
— Это у меня просто сорвалось… Хотя не думаю, что попав в лапы братьев Караваевых, Оля Савельева осталась бы жива… Может, это прозвучит цинично, но может, это и к лучшему, что она разбилась вместе с ними… Все произошло быстро…
Она хотела рассказать Игорю о гримерной Варфоломеева, которую УВИДЕЛА накануне, но как-то не получилось. После обеда, которым их накормила Соня, организм потребовал сна. Глаза слипались, голова отказывалась работать.
Уже лежа в постели, она вдруг поднялась на локте и спросила, находясь в полусне:
— Скажи, Логинов, кто у нас в городе делает самые сложные операции, связанные с пластической хирургией? — И, не надеясь на ответ, снова закрыла глаза. И вдруг услышала:
— Профессор Крашенинников.
— А ты откуда знаешь?
— Оттуда. Это ведь он в восемьдесят девятом году по кусочкам собрал лицо родной сестры Арнольда Манджияна, когда ее вытащили из горящей квартиры… Мы же с ним тогда все дни и ночи дежурили у Викиной палаты, доставали лекарства, литрами облепиховое масло… Крашенинников Николай Васильевич. Мировой мужик. А тебе он зачем? Ты что, хочешь, как Мерилин Монро сделать себе пластическую операцию?
— Угадал. Я хочу стать мужчиной. Мне надоело быть женщиной. Хочется разнообразия…
— Разнообразия? Всегда пожалуйста… раздевайся…
— Что ж, мне с себя кожу снимать теперь что ли?…
И как нарочно, во время их возни под одеялом в дверь спальни постучала Соня:
— Вы будете пить чай или нет?
— Уволь ее, пожалуйста, — прошептал Логинов, вздыхая и постанывая от досады, что их так не вовремя потревожили, — уволь хотя бы на пару часов.
— Да я скорее тебя уволю, чем Соню… Соня, мы БУДЕМ пить чай. Уже идем…
Глава 7
СЕСТРЫ ХРУСТАЛЕВЫ. ОЛЯ САВЕЛЬЕВА В ШЛЯПКЕ С АНГЛИЙСКОЙ СЕТКОЙ
Бензин был на исходе, поэтому Наталия поехала на заправочную станцию. Но на станции, которая находилась ближе всех к дому, бензина не оказалось. Не было его и на следующей… Так, проклиная свою любовь к контрастам и ругая себя за то, что она осталась, как патриотка (но скорее, как идиотка), жить в своем родном городе вместо того, чтобы укатить куда-нибудь на юг Франции или швейцарские альпы, она доехала до переезда, за которым начинались поля… Окраина города, мрачное место, где в подслеповатых домиках живет самое отребье, пьянь и рвань. А еще целые полчища одичавших и голодных собак.
— Вам не страшно работать в таком месте? — спросила она у девушки, работающей на станции и отпускающей бензин. Она была совсем молоденькая, ярко накрашенная и смотрелась как кукла за своим прозрачным и, как ни странно, чистым стеклом, как за витриной магазина, где каждый мог купить ее по сходной цене.
— Сначала страшно было, а потом привыкла. Вообще-то у нас «крыша»… Вам сколько литров?
Отъезжая со станции, она заметила стоящую возле пивного ларька нищенку. Ветер со снегом трепал ее волосы, выбившиеся из-под красной маленькой шапчонки. Женщине было лет под семьдесят; худая, с изможденным лицом, она стояла с отсутствующим видом и, казалось, чего-то ждала. Или кого-то. Может, собутыльника, обещавшего принести ей денег на выпивку. Наталия хотела было дать ей денег, но представив, что будет с этой несчастной после того, как та выпьет, передумала: «Она же уснет и замерзнет…»
Первый клинический городок был похож на картинку из андерсоновских сказок: выстроенные в готическом стиле корпуса, утопающие в снегу, светились даже днем розово-оранжевыми высокими узкими окошками. Словно это была не больница, а декорации к сказке. Вот в этой сказке и работал хирург Крашенинников Николай Васильевич.
Его пришлось ждать около сорока минут.
Высокий аккуратный старик, картавя, спросил, что ей от него угодно:
— Выслушать меня и ответить всего на один лишь вопрос. Для начала представлюсь: Орехова Наталья Валерьевна, можно просто Наташа.
— Тронут до глубины души и ниже… Но если речь идет о ВАШЕЙ внешности, Наташа, то я и пальцем не пошевелю: более красивого и одухотворенного лица мне еще не приходилось видеть… А насчет кукольного лица, который нынче в моде, поезжайте к Абрамову в Москву… Он знает толк в этих глупых мордашках…
— Я не по этому вопросу. Николай Васильевич, взгляните сюда, пожалуйста, — она достала блокнот и показала на рисунок, выполненный ей по памяти с Хрусталевой, с четко обозначенными линиями шрамов: