— Вы никогда не делали такой операции? Я понимаю, конечно, что рисунок никуда не годится, но лучше я все равно не умею, а сфотографировать мне эту девушку не удалось… Может, все-таки вспомните?
И тут Николай Васильевич совершенно неожиданно смягчился, как-то особенно внимательно посмотрел на нее и пригласил в свой кабинет, где было светло и тепло, а возле окна зеленел своими бегониями и китайскими розами миниатюрный зимний сад.
— Да мне и вспоминать нечего… Эту операцию делал я. Больше того, я знаю, как зовут эту девушку и помню, при каких обстоятельствах она ко мне попала…
— Автокатастрофа?
— Нет… хуже. Эту девушку зовут Саша. Еще будучи десятиклассницей, она влюбилась в одного парня, который должен был жениться или женился на ее родной сестре… Словом, ее сестра плеснула Саше в лицо соляной кислотой…
— Да вы что? Но ведь после такого, насколько мне известно, очень трудно как-то облагородить лицо… Я видела в учебнике по судмедэкспертизе фотографии — это что-то необратимое и страшное…
— Это уже зависит от таланта хирурга… Саша вовремя обратилась в больницу… вернее, ее вовремя привезли, потому что обращаться куда либо в таком состоянии невозможно… Она была без сознания… Удивительно, что не пострадали глаза…
— А что стало с ее сестрой?
— Ничего. Она уехала. Ее искали, но все оказалось бесполезным.
— И как давно это было?
— Сейчас подсчитаю… Так… кажется, семь с половиной сет назад.
— А фамилию ее не помните?
— Помню. Хрусталева. Красивая фамилия, потому и запомнил.
— А вы уверены, что ее зовут Сашей, а не Катей, скажем?
— Нет. Это ее сестру как раз и звали Катей.
— А вы что, ее видели?
— Видел, конечно. Ее портрет был расклеен по всему городу.
— И… Я хотела спросить, сестры были похожи?
— Да нет, нисколько…
— А родители у них были?
— Не знаю… Наверно, нет. Погодите-ка, я же могу попросить поднять картотеку… У вас есть время? Вы, как я понимаю, из милиции…
— А что, заметно?
— Нисколько. Просто я видел вас в театре вместе с Игорем Логиновым. Видите, какой я наблюдательный…
Крашенинников позвал медсестру, которая, получив задание, ушла в архив и вернулась оттуда почти через час, но с коричневой папкой в руках:
— Вот. История болезни Александры Хрусталевой, — Николай Васильевич, поблагодарив сестру, обратился к Наталии, — взгляните, вот даже ее фотография… Видите, у нее глаза закрыты, это потому что она была без сознания… Снимок был сделан прямо перед операцией корреспондентом «Молодежной газеты», который делал об этом случае репортаж… А я его оставил в архиве, подумал, что может пригодиться кому-нибудь при защите диплома или составлении учебного пособия для специалистов ожогового центра… А что касается ее родителей, то, взгляните сами, в графе «родители» прочерк, мне кажется, что они из интерната… А привезли ко мне Сашу, если мне не изменяет память, из общежития бытового комбината, там в то время жили одни детдомовцы…
«Да, это несомненно Катя Хрусталева, но почему она изменила имя? Зачем ей было становиться Катей, по сути преступницей, которую разыскивали за то, что она изуродовала лицо своей сестре? А ведь, если Сапрыкин искал ее по своим компьютерным каналам, значит, и квартира эта, в новостройке, принадлежит официально не Саше Хрусталевой, а ее сестре, Кате… Но куда же тогда делась сама Катя?
— Николай Васильевич… Мне очень нужна эта фотография… Я не знаю, как уверить вас в том, что она мне очень нужна. Понимаете, эта женщина была единственным человеком, который видел одну девушку перед смертью… Мне надо кое-что выяснить… Хотите, я оставлю вам в залог деньги?
— Нет, детка, мне ничего не надо. Я верю вам. И передайте от меня привет Игорьку… Был рад с вами познакомиться.
У Логинова в кабинете было как всегда накурено.
— Ты? Что случилось? — Игорь даже привстал, увидев Наталию в дверях. — У тебя лицо какое-то странное.
— Да нормальное лицо, а вот это лицо более, чем странное… Взгляни… — она положила ему на стол фотографию Саши Хрусталевой. — Ужас, скажи?!
И она рассказала ему про свой визит к Кате Хрусталевой.
— Я ничего не понимаю. Может, позвать Сапрыкина… Но ведь если он мне дал этот адрес, значит, та квартира, где я была и где разговаривала с девушкой, назвавшейся Катей, на самом деле-то не Катя, а Саша. Вот я и хочу узнать, что произошло семь лет тому назад и нашли ли Катю?
— За минуту я это, конечно, не выясню, но поручу Арнольду… — и он, не откладывая дела в долгий ящик, тут же позвонил Манджияну и попросил его навести справки о Екатерине Хрусталевой и о ее причастности к уголовному делу, связанному с нанесением тяжких телесных повреждений, в частности, обезображивании лица своей сестры, Александры Хрусталевой, и, заодно, о семейном положении обеих сестер на момент совершения этого преступления. — Кстати, ты так и эксплуатируешь моих друзей?