Проезжал как-то по Кутаиси жандармский офицер верхом на лошади. Сзади, как полагается, хвост у лошади. А что на хвосте? Смотрят люди — на хвосте у жандармской лошади прицеплена прокламация.
Смеются люди:
— Это — Васо! Это — Васо! Это его проделки!
Было это давно. До революции. Теперь же Васо уже не Васо, а Василий, Василий Киквидзе — начальник советской дивизии.
Приехали как-то с проверкой в дивизию Киквидзе чины из армейского штаба. Дивизия стояла в те дни на отдыхе.
— Где дивизия?
— На отдыхе.
— Где начальник дивизии?
— На отдыхе.
— Проводите.
Повёл провожатый штабных работников. Вышли к большой поляне.
Красноармейцы на поляне. Образовали огромный круг. Видят штабные работники — попали они на танцы.
Лихо идёт веселье. Один чернявый боец уж такие круги выводит…
— Асса! Асса! — кричат другие. Бьют в ладоши, как в барабаны. Рядом берёзы застыли в небе. Восхищённо на танцы смотрят.
Ищут приехавшие глазами — где же начальник дивизии.
— Вот он, — кивнул провожатый.
Не видят чины штабные.
— Так вот он, — повторил провожатый. Рукой показал на танцора.
— Асса! Асса! — кричат бойцы.
Лихо начдив танцует.
Закончил Киквидзе танец. Узнал, что из штаба чины приехали. Подошёл. Поздоровался. Показал на танцевальный круг:
— Не желаете?
— Нет, нет, — говорят штабисты.
Смутились они поначалу: война, а начдив танцует. Насторожённо отнеслись и к Киквидзе, и ко всей дивизии.
Однако потом, когда познакомились с делами дивизии, когда вместе с Киквидзе в боях побывали, когда и раз, и второй, и третий побил Киквидзе солдат Краснова — изменилось у строгих штабистов мнение.
Даже направили в штаб письмо. Писали: «Отличный начдив Киквидзе». А дальше приписка. В приписке просьба: «Разрешите остаться у Киквидзе служить в дивизии».
Оставили их в дивизии. Как раз новые вспыхнули здесь бои. Начали красные наступление. Не пустили врагов к Воронежу. Погнали на юг Краснова.
Немалой ценой досталась победа нашим. Многие пали тогда в боях. Погиб и начдив Киквидзе.
Погиб. Похоронен. Укрыт землёй. Нет Киквидзе. А память осталась. Память хранится. Оторвитесь на миг от книги. Вот он верхом на коне. Вот он с шашкой лихой в руке. Мчится на белых начдив Киквидзе.
ИСТОРИЯ С ПРОДОЛЖЕНИЕМ
Генерал Краснов — старый противник Советской власти. Это он командовал теми войсками, которые в октябре 1917 года бросил Керенский на Петроград. Это он сражался с красногвардейскими отрядами под Царским Селом, под Пулковом.
Разбиты были Керенский и Краснов. Керенский бежал. Краснов же попал к красногвардейцам в плен. Привезли генерала Краснова в Петроград, в Смольный. Долго беседовали.
Стал генерал просить, чтобы его простили. Честное генеральское слово дал, что никогда не подымет больше оружия против Советской власти.
Поверила Советская власть Краснову. Отпустили его на свободу.
Однако не сдержал генерал Краснов генеральского слова. Обманул он Советскую власть. Бежал из Петрограда на Дон к донскому атаману генералу Каледину. А вскоре, после того как застрелился Каледин, Краснов и сам был избран донским атаманом.
— Ура атаману Краснову!
— Ура! — гремело тогда на Дону.
В чине донского атамана и повёл генерал Краснов войну против Советской власти. Летом и осенью 1918 года бои с генералом Красновым были одними из самых важных в борьбе за молодую Советскую Республику.
Трудно было Советскому государству. На западе хозяйничали немцы. На востоке восстали белочехословаки. Советский Север захватили англичане и американцы. И вот с юга стал наступать генерал Краснов.
В сентябре 1918 года для борьбы с генералом Красновым был образован Южный фронт.
Неудачно сложилось для нас начало. Красная Армия на юге была малочисленной. Оружия не хватало. В штаб Южного фронта даже пробрались изменники.
— Наша берёт! Наша берёт! — торжествовал генерал Краснов.
Однако рано радовались белые. Нашлись у Красной Армии нужные силы.
Собирался генерал Краснов захватить Царицын. Трижды походом ходил на Царицын. Не получилось. Не взят Царицын.
Воронеж надеялся взять Краснов. Не по зубам оказался ему Воронеж.
Даже идти на Москву донской атаман грозился. Не получилось ничего у него с Москвой.
Разбила Красная Армия белую армию генерала Краснова. Бежал Краснов за границу. Правда, не так далеко, как Керенский. Не во Францию, не в Соединённые Штаты Америки. Ближе — в Германию.