В отличие от Балтийского флота, где матросы с первых дней Февральской революции начали убивать офицеров, на Черноморском было относительно спокойно, что добавило популярности вице-адмиралу. Конечно, дисциплина падала, но все-таки дела обстояли лучше, чем в других местах.
В июне 1917 года это относительное благополучие завершилось драматическими событиями: матросы потребовали, чтобы офицеры сдали личное оружие. Один из офицеров застрелился, вице-адмирал Колчак выбросил свою саблю за борт. В основном же офицеры подчинились. Колчака вызвали в Петроград для объяснений, и он подал в отставку, так как в бунте обвинили не бунтовщиков, а его самого. Возможно, это был предлог, чтобы в такой взрывоопасный момент вытащить его из Севастополя.
Любопытно, что популярность Колчака на флоте по-прежнему была велика. Протоколы матросских и солдатских комитетов фиксируют: подавляющее большинство из них были против ареста командующего. Ему по-прежнему верили.
Убивать офицеров на Черноморском флоте начали позднее, уже в дни Октябрьской революции, и особенно в начале 1918 года, когда, по злому замечанию Колчака, они реабилитировали себя перед своими коллегами из Балтийского флота: начали наконец делать то, что делает чернь во время революции. Даже если эта чернь одета в матросские бушлаты и солдатские шинели.
Итак, вызванный Временным правительством для разбирательства, Колчак оказался в Петрограде. Любопытно, что именно в эти дни в суворинской газете «Новое время» появилась статья, в которой говорилось, что главе правительства князю Георгию Львову следует уступить свое место Колчаку и что именно Колчак должен быть назначен премьер-министром. Впервые высказывается идея, что Колчак – тот человек, который мог бы править Россией.
Оказавшись не у дел, Колчак воспользовался предложением американского адмирала Джеймса Гленнона совершить поездку в США, чтобы поделиться с американцами опытом «минной войны» на море и сведениями о турецких войсках на Босфоре. Гленнон приехал в Севастополь как раз во время матросского бунта, а в Петроград они с Колчаком ехали одним поездом. Американцы, похоже, планировали десантную операцию в Дарданеллах, и это весьма вдохновило Колчака. Он отправился в Штаты, сделав по пути остановку в Англии. Здесь его тепло принимали, и он впервые в жизни полетал на самолете, после чего отправил своей возлюбленной Анне Тимиревой восторженное письмо о том, какая это мощь – авиация.
В США выяснилось, что никаких реальных планов высадки десанта у американского командования не было. Тем не менее к Колчаку отнеслись с должным пиететом, его даже принял президент Вудро Вильсон. Колчака, очевидно, рассматривали не только как героя войны, но и как одну из самых заметных политических фигур в России, хотя на самом деле в этом отношении он ничего из себя не представлял. На родину Колчак отправился через Японию, где и узнал о большевистском перевороте и о том, что Россия заключила перемирие с немцами, а значит – вышла из войны. Несмотря ни на что, для Колчака война была главнее всего. Он был фанатиком войны, считая ее одним из высших проявлений человеческого духа. В нем, блестящем ученом, уживались военный практик и теоретик. Поэтому, узнав, что его страна вышла из войны, Колчак предложил свои услуги Великобритании. Через английского посла в Токио стал проситься на английскую службу – хотя бы рядовым. Его приняли и отправили на Месопотамский фронт, в нынешний Ирак, где в числе прочих сражались и русские войска. Однако пока Колчак был в пути, русские войска перестали принимать участие в боевых действиях.
Колчак добрался до Сингапура, где британцы посоветовали ему отправиться на Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД) и возглавить охранную стражу, по существу, вооруженные силы КВЖД, которые должны были, по их замыслу, стать ядром антибольшевистских военных формирований. Оттуда в апреле 1918 года и начался его путь борьбы с советской властью.
Начальником, царем и богом КВЖД был генерал Дмитрий Хорват. Специальных «железнодорожных» войск там не было. Колчак попытался создать такие войска, однако сразу столкнулся с серьезным сопротивлением. На протяжении всей своей деятельности в качестве лидера антибольшевистского движения Колчак постоянно сталкивался с противниками… среди союзников. Точнее, среди тех, кто как будто был союзником. С одной стороны – есаул Григорий Семенов, который очень скоро стал именоваться генералом и не желал подчиняться Колчаку, с другой – Хорват, которому не нравилась активность Колчака, явно отодвигавшего его на второй план. Не нравилось и то, что Колчака поддерживали британцы и другие иностранцы, которые ценили его волю, властность и всероссийскую известность. За Семеновым же стояли японцы, видевшие в нем свою марионетку. Кончилось тем, что Колчак отправился в Японию и пробыл там несколько месяцев. В Японии и прошел «медовый месяц» Колчака с его возлюбленной Анной Васильевной Тимиревой: жена и сын Колчака остались в Севастополе и впоследствии выбрались во Францию. Адмирал их никогда больше не увидит.