Осенью 1918 года Колчак вернулся в Россию и отправился на запад, желая присоединиться к Добровольческой армии. Однако по дороге задержался в Омске, где к тому времени была сформирована всероссийская по названию, но чисто сибирская по сути власть. Уфимская директория, в основном эсеровская, и более правое Сибирское правительство объединились, образовав двуглавую гидру, причем между «головами» (Директорией, теперь уже Омской, и ее исполнительным органом – Всероссийским советом министров) не прекращалась борьба за власть. Тут‐то и появился Колчак, которому предложили должность военного министра. Он в нее вступил четвертого ноября, а в ночь на 18‐е произошел военный переворот. Лидеров Директории – эсеров Николая Авсентьева, Владимира Зензинова и Евгения Роговского, одного из членов правительства, заместителя министра внутренних дел, – арестовывают и на заседании правительства неожиданно (по официальной версии) предлагают Колчаку стать Верховным правителем. Колчак согласился, и подавляющим большинством голосов (13 за и 1 против) его избрали Верховным правителем России. Директория была распущена. Колчак, несомненно, знал о подготовке переворота: без предварительного согласования с кандидатом в диктаторы такие вещи не делаются. Жил он на квартире полковника Вячеслава Волкова, одного из тех казачьих деятелей, которые переворот осуществили; впоследствии, согласно условию его участия в перевороте, Волков был произведен в генерал-майоры. Так Колчак стал Верховным правителем и одновременно – полным адмиралом: высший морской чин ему присвоили на том же заседании. Получить в Омске, посреди Сибири, фактически от случайных и сугубо сухопутных людей чин адмирала и его принять – в этом уже чувствуется некоторое отсутствие вкуса.
В исследованиях о Колчаке принято утверждать, что диктатура для того времени и для той ситуации была эффективнее демократии. Да, в тот момент жесткая власть казалась более действенной, но ведь нам известно, чем все закончилось, – крахом режима. Идея третьего пути (революционного, но не большевистского), выдвигавшаяся сторонниками «демократической контрреволюции», не была реализована. В революционное время побеждают зачастую не те, кто лучше сумеет организовать армию, а те, кто сумеет убедить, увлечь, повести за собой массы. Мы знаем, что Колчаку и его сторонникам это как раз не удалось. По большому счету и боеспособную армию этим профессионалам военного дела создать не удалось тоже.
Так или иначе в конце 1918 – начале 1919 года, вплоть до весны, Колчаку сопутствовал успех. Кончилось же тем, что победили красные. Командовали войсками, которые в конечном счете нанесли поражение колчаковским генералам, Михаил Фрунзе и Михаил Тухачевский (мы поговорим о них позже). А история войск Колчака летом и осенью 1919 года – это история отступления с попытками контрнаступлений, иногда более или менее успешных. К осени обозначилась, по существу, катастрофическая ситуация на фронте. Но самым страшным было то, что почти вся Сибирь была охвачена повстанческим движением. Стихийно возникали партизанские и бандитские формирования. Не следует забывать, что Сибирь была местом ссылки и каторги, ссыльных и каторжных здесь хватало. И часто партизанами называли просто бандитов. Кроме того, в Сибири было немало столыпинских переселенцев, которые на новом месте отнюдь не процветали. Это была крайне ненадежная масса, которая ожидала большевиков и выступала против Колчака. Большевиков эти люди поддерживали просто потому, что в Сибири еще не испытали, что такое большевизм. А вот массовые порки, сожжение деревень, расстрелы и грабежи – все то, что учиняли некоторые колчаковские генералы и атаманы, – было на глазах. К тому же Колчак никогда не был реальным Верховным правителем даже Сибири. Забайкалье фактически контролировал Семенов, Чита была черной дырой, где в любой момент могли остановить поезд и ограбить пассажиров. Однажды Семенову удалось захватить эшелон с золотом на 43 с лишним миллиона рублей, который направлялся во Владивосток, откуда золото должны были доставить в Японию, под заем для поставок вооружения. Атаман остался совершенно безнаказанным, а захваченное золото пошло на содержание его войска.