Я слегка растерялся.
— Ну да. А что-то не так?
Фомин неопределенно помахал рукой в воздухе, хмыкнул и ответил:
— Да нет, все нормально. Сделаем. Завтра будем проходить через Вырицу, там в церквушке и покрестим. Молитвы-то знаешь?
Я стушевался.
— Ну… выучу. Прочитаю да выучу.
Фомин еще раз хмыкнул.
— Грамоте обучен? Но не крещеный и не жид?
Я совсем растерялся.
— Ну так, учился немножко… Да что не так-то?
— Да все так. Ступай отдыхать.
Я повернулся и нетвердым шагом направился к выходу из трактира. Открывая дверь на улицу, быстро оглянулся — у Фомина было все такое же удивленное выражение лица. Поймав мой взгляд, он махнул рукой — иди, мол, и склонился над разложенными на столе бумагами, закрыв глаза ладонью в классическом жесте «фейспалм».
Не понимаю. Такое ощущение, что я опять что-то сделал не так и сотворил очередную глупость.
Глава 3
С крещением оказалось не так просто. Процедура оказалась не одноходовая. Это в мое время — приходишь в храм, платишь «пожертвование», тяп-ляп и готово. Здесь же какое-то время надо походить «оглашенным». Это вроде как кандидат в члены партии. Утром, пока отряд завтракал, Фомин отвел меня и Ефима в деревенскую церквушку. Крестить сразу священнослужитель отказался наотрез. Говорит — без подготовки нельзя. Ефим пробовал уговорить, мол, служивые люди, под Богом ходим, а вдруг чего случится… На что священник ответил, что по канону в случае смертельной опасности обряд крещения и мирянин провести может, так же как и исповедовать, провожая в последний путь. А раз пока никакой прямой угрозы жизни новообращенного нет, то надо, чтобы было оглашение. Да и Фомин как-то быстро с батюшкой согласился, на чем спор тут же угас.
Ритуал был для меня в новинку. Так-то я религиозные службы раньше только по телевизору видел. Да и то — те храмы, откуда велась трансляция на Пасху и Рождество, и близко не были похожи на эту маленькую деревенскую церквушку. Теремок, сложенный из бревен, с одной маковкой-куполом, не знаю, как они там называются. Звонница с небольшим колоколом да деревянный крест на куполе. Вот и вся церковь. Что там внутри, я особо не разглядел. Священнослужитель туда меня не пустил и весь ритуал провел в маленькой тесной прихожей перед входом в главный зал церкви. Не знаю, может, у них там ремонт или еще что? Ну да ладно, им виднее, как традиции правильно соблюдать. Как-никак это их хлеб.
Батюшка велел снять шапку, перекрестил меня несколько раз, потребовал, чтобы я преклонил колени. Я встал было на одно, но Фомин шлепком стека подрубил второе. Мол, я не дворянин, чтобы на одном колене стоять. Людям подлого сословия полагается преклонять оба. Подлое сословие, о как! Прямо так и сказал, между прочим.
Священник раскурил кадило с какими-то желтыми кусками то ли пластмассы, то ли смолы и затянул долгую молитву. Потом коснулся моего левого плеча и спросил:
— Отрекаешься ли ты от сатаны?
— Отрекаюсь, — я отвечаю, как учили.
Батюшка продолжает молитву, потом снова:
— Отрекаешься ли ты от сатаны?
И опять. Дым из кадила уже разошелся по всему тесному помещению махонькой церкви. У ме-ня закружилась голова, и все поплыло перед глазами.
Почему-то в памяти всплыл образ того толстого мужика из электрички. Он громко смеялся, вытирал жирными ладонями толстые губы с тараканьими усами и, довольный, хлопал себя по объемистому пузу. Потом он вдруг приблизил свое лицо к моему и заорал прямо в ухо, стараясь перекричать неожиданно громкий грохот электрички:
— Письмо я твоим родным отправил! Они за тебя не волнуются, для них у тебя все хорошо! А отсрочкой тебе не дадут воспользоваться, чай не ты первый такой умный. Так что даже не поднимай этот вопрос, понял? Знаю, что потом худо тебе с того будет, но так надо. Зацепка такая, понимаешь?
Я затряс головой. Ничего не понимаю.
— Надо так, вот что говорю! Слышишь?
— Не понял… не понял, говорю!
Тут мне на лоб с ощутимым шлепком опустился деревянный крест священника, и видение мужика из электрички рассеялось.
— Отрекаешься ли ты от сатаны?
— А? Уф… — я замотал головой. — Да, конечно отрекаюсь! На фиг он мне сдался!
Священник недовольно поморщился и побрызгал мне чем-то в лицо из небольшой миски. На удивление стало легче. Головокружение ушло, и вроде в помещении стало уже как-то не так душно, как в начале ритуала.
— Вставай, отрок, — батюшка был явно чем-то недоволен, — ступай. А я с твоим восприемником побеседую.
Ефим перекрестился. Он, оказывается, все это время стоял за моим правым плечом.