Ширяшкин шёл и ворчал — полковник заставил его нести ящик с рыбой. Идти по песку было трудно. И тут путешественников нагнал ишачок, а в тележке — часовой с палкой.
— В тележку чемоданы и ребёнка! — приказал полковник.
И Санёк поехал в тележке.
Ишачок косил на него своим печальным глазом. На волнистом песке извивалась его длинноногая тень, тут же рябила тень крутящегося колеса со спицами.
Ехали, ехали, спустились с высокого берега к воде и увидели катер.
Из темноты вышли два человека в тельняшках и поздоровались. Один, с поблёскивающим золотым зубом, сказал:
— Извините, полковник, но удобств у нас никаких. Придётся всем разместиться на палубе.
— Ничего, капитан. Теперь не до жиру — быть бы живу, — махнул рукой полковник. — Ночи ясные. Дождя не будет. Нам, главное, поскорее в Красноводск.
Полковник пожал руки туркменам, а старику, чей сын воюет, сказал:
— Благодарю за службу.
— Служу Советскому Союзу! Помогай вам аллах!
— Бог, он, конечно, бог. Да и сам не будь плох.
— Может, встретишь сына Алты — скажи ему привет с родной земли.
— Записано. Обещать трудно, а там кто его знает — война.
Ширяшкин вытащил из брички ящик и сел на него.
— Присаживайтесь, Степаныч, — сказал он Саньку. — Посидим как солдат с солдатом.
Солдат Ширяшкин долго глядел на катер, а потом вдруг спросил:
— Видишь полосу по борту?
— Вижу.
— Это ватерлиния.
— Зачем она?
— Чтоб глядеть. Загружаешь судно, а сам поглядывай на линию. Если уйдёт под воду — всем каюк. Смекаешь?
Санёк заволновался — вода как раз доходила до полосы.
— О чём размечтался? — спросил отец. — Пойдём на катер.
— Гляжу на ватерлинию, — ответил Санёк.
— Откуда ты знаешь такое слово?
— Ширяшкин сказал.
— Пойдём-пойдём.
Все разместились на чемоданах. Только у Ширяшкина ничего не было, и потому он устроился на ящике с рыбой.
Катер слегка покачивало, волны лениво шлёпали в борт.
А Санька волновала ватерлиния, он стал глядеть за борт.
— Не вывались, — сказал отец.
— Не видно линии.
— Бог с ней, с линией, — махнул отец рукой, что Саньку показалось непростительным легкомыслием с его стороны.
— Ведь утонем!
— Кто тебе сказал такую чепуху? Уж не Ширяшкин ли, твой боевой друг?
— Он.
— Слушай его побольше: он с три короба наврёт — дорого не возьмёт. Несерьёзный человек.
Капитан, у которого тельняшка и зуб золотой, дал маме одеяло и сказал:
— Постелите парню. Ночи прохладные.
А Санёк всё думал и думал о ватерлинии, которой не видно, и решил во что бы то ни стало спасти судно, для чего обратился к Ширяшкину как солдат к солдату.
Выслушав Санька, тот сказал:
— Надо избавиться от лишнего груза. Смекаешь? А что у нас лишнее?
— Не знаю.
— А я знаю — рыба! Вы себе не представляете, Степаныч, до чего тяжело её таскать. Ну сами подумайте, что о ней делать? Сварить? Изжарить? Разложить костёр на палубе?
Санёк не мог не согласиться с доводами своего богатого опытом друга.
— Давайте-ка я, Степаныч, встану на стрёме. То есть буду часовым, а вы спустите три рыбины за борт. Ящик открыт. В случае чего мы ничего не знаем. Вы умеете хранить военную тайну?
— Умею, — ответил Санёк.
— В случае чего — наша хата с краю. Как поняли боевую задачу?
— Хорошо.
— Надо говорить: «Так точно!» Ведь вы — военный человек.
— Ага. Так точно.
— Действуйте! Желаю успеха в вашем благородном деле.
Санёк легко поднял крышку — ящик стоял у поручней — и спустил за борт одну, вторую, третью и даже четвёртую рыбины.
— Всё! — доложил он Ширяшкину.
— Уф, хорошо — не попались. А то разговоров было бы. Итак, благодарю за службу! От имени командования и лично товарища полковника. Что надо в таких случаях отвечать? Служу Сове…
— Служу Советскому Союзу! — обрадовался Санёк.
— Вот правильно. Теперь люди в полной безопасности. Вы спасли живую силу и технику. Да и мне лично легче будет.
Санёк вовремя спас катер, так как подошла мама и спросила:
— Что ты тут делаешь?
— Ничего.
Она поглядела на Санька подозрительно. А его так и подмывало сказать, что она теперь может ничего не бояться, катер не утонет. Но надо молчать — военная тайна.
— Почему от тебя воняет рыбой? — спросила она.
— От него пахнет ватерлинией, — поправил Ширяшкин.
— Ватерлинией? Какой ещё ватерлинией? А чем она пахнет?