Спенсер кивнул:
— Да нет же, она вполне могла потерять сознание. Но что-то мне подсказывает, что в данном случае этого не случилось. Назовем это моей интуицией.
— Возможно, вы правы, — сказал Джим. — Должен сказать, что она ужасно боялась темноты.
Спенсер опять кивнул.
— Почему бы Кристине было не развернуться и не пройти обратно по тому пути, по которому прошла? — спросил Уилл. — Мне вот это хочется знать. Что заставило эту боящуюся темноты, озябшую девушку вдруг направиться в лес? — Спенсер толкнул Уилла под столом и покачал головой. Он не хотел, чтобы Уилл до поры до времени упоминал о том, что рассказал Френки. О том, что он видел Кристину на мосту.
— Она, наверное, очень испугалась там, в лесу. Может быть, даже вскрикнула, — сказала Конни, нервно хихикнув. — Я бы именно так поступила.
Уилл, сомневаясь, сказал:
— Не думаю. Зачем ей кричать, если она пошла в этот лес добровольно? Видимо, ее что-то там заинтересовало. Вскрикнуть ее могло заставить только одно: если на нее кто-то напал. Но никаких следов борьбы на месте происшествия не видно.
— О какой борьбе идет речь? Даже если бы она очень хотела, то все равно не могла сопротивляться, — сказал Джим. Его рот напрягся, глаза блестели. — Ведь она была очень сильно ранена в этой аварии с машиной.
— Может быть… — начала Конни, но Спенсер ее оборвал:
— Послушайте, это замечательно, что вы, ребята, разыгрываете здесь сыщиков-любителей, но, может быть, вернемся к деньгам?
— Зачем нам к ним возвращаться? — сказал Альберт.
— Да, — сказал Джим. — Мы ничего о них не знали.
— Не знали?..
— У нее были деньги в банке. Ну и что? — сказала Конни. Она все время кусала губу и делала передышку, только пока говорила.
— Ведь что хочет подчеркнуть детектив О'Мэлли? — вмешался Уилл. — Что это ненормально, когда человек завещает свое состояние — и немалое — троим друзьям и меньше чем через двенадцать часов погибает.
— Почему же это странно? — возразил Джим. — Мы о деньгах не знали, поэтому обстоятельство это не имеет никакого значения.
Спенсер пристально посмотрел на Джима, который глаз не отвел. На этот раз он не ерзал на стуле и не моргал. «Может быть, Джим действительно ничего не знал насчет денег, — подумал Спенсер. — Но Альберт тоже выглядит совершенно спокойным, а Конни хотя и нервничает, но, кажется, вовсе не по поводу денег, а насчет чего-то совершенно другого. Может быть, никто из них не знал о деньгах. Как странно. А может, эти деньги вообще не имеют ничего общего с ее смертью? Я отказываюсь в это поверить». Он придвинулся к ним ближе, надеясь каким-то образом вывести их из равновесия. Он переводил пристальный взгляд с одного на другого. Они сидели не шелохнувшись.
— Я понимаю, — сказал Джим, — что все это складывается не в нашу пользу, но, уверяю вас, ее смерть и это завещание — чистое совпадение.
— Совпадение, говорите? Разрешите мне спросить вас вот о чем: кто бы получил ее деньги, если бы она не оставила завещания?
Конни подняла глаза на Спенсера. Сегодня она держалась более свободно, чем днем раньше, но все же не могла оставить привычку ерзать и суетиться. Альберт был точно таким же, как и прошлым вечером, — собранный и внимательный. Джим напряжен, но не нервничал.
— Откуда нам знать? — сказала Конни. — Может быть, ее бывший муж?
Спенсер покачал головой, поднялся из-за стола, а потом снова сел.
— Нет. Она с ним разведена. Значит, он не мог получить ничего. Может, кто-нибудь из членов ее семьи?
Альберт, Конни и Джим обменялись вопросительными взглядами.
— Я хорошо помню, как она говорила, что ее отец умер, — осторожно произнесла Конни.
— Кроме того, она была единственным ребенком в семье, — добавил Джим.
— Кристина говорила, что ее мать тяжело больна. Причем что-то на нервной почве — расстройство психики или что-то в этом роде, — проговорил Альберт, понизив голос. — Она рассказывала мне что-то о том, что ее мать непрерывно плачет и, чтобы остановиться, ей нужно принимать кучу лекарств.
— Она тебе это рассказывала? — спросила Конни, повернувшись к Альберту. Она впервые посмотрела на него, с тех пор как они сели за стол.