— Почему ты не сказала ничего Альберту тогда же ночью?
— Я была действительно напугана. Я просто физически заболела и мучилась всю ночь, а утром мы уехали, и я пыталась об этом не думать. Мне начало казаться, что, может быть, я ошиблась.
— Почему ты не сказала ничего Альберту на следующий день утром? Вы бы могли пойти туда вместе и проверить.
Конни понурила голову и снова выдавила из себя:
— Альберту я это сказать не могла. Не знаю. Просто не могла, и все.
— Почему?
— Не знаю.
— Я такой ответ не принимаю.
— Это правда.
— Почему ты не рассказала это своим адвокатам? Почему ты не настаивала на своей невиновности? — Произнося эти слова, Спенсер подумал, что не так уж она и чиста. И мгновенно перестал испытывать жалость к Конни, перестал безоговорочно ей сочувствовать.
— Как я могла доказать свою невиновность? — проговорила Конни. — Обстоятельства были против меня. Я отсутствовала в общежитии больше часа и никаким образом не могла отчитаться за этот период, который как раз приходился на то время, когда она погибла. Кроме того, меня видели, когда я возвращалась с места преступления. Ты что, думаешь, я что-то скрываю?
— Что значит «скрываешь»? Ты скрывала, — заметил Спенсер.
Она кивнула соглашаясь:
— Да, скрывала. Плюс к тому у нее под ногтями нашли частицы кожи с моего лица. Что мне было делать? Оставалось говорить какие-то слова, но кто им поверит, если против меня свидетельствовал Альберт! — Она сокрушенно покачала головой. — Джим свидетельствовал против меня, и ты тоже.
— Я ошибался.
— Но тогда ты так не думал.
— Разве это что-то меняет? К тому же на суде я даже не выступал.
— Но все равно ты не был на моей стороне, я это знаю.
— На твоей стороне? Конни, ты видела мертвого человека, который лежал в снегу, и никому не сказала. Даже Альберту. Уж ему-то ты должна была сказать.
Они помолчали.
— У Альберта были перчатки? — спросил Спенсер.
— Перчатки?
— Да. Кожаные, любого типа. Перчатки.
— Да-да. Я не помню очень хорошо, но у него была пара коричневых кожаных перчаток, которые он носил все время. — Она опустила голову. — Но у него были не только перчатки, — проговорила она тихо, уставившись в крышку стола. — У него также была коричневая кожаная куртка.
— Да?
— Она исчезла.
— И что?
— Исчезло и то и другое. Я пыталась об этом не думать. Мы уже выходили, чтобы ехать домой на День благодарения, и он вдруг надевает свою лыжную куртку. Я спросила, где же кожаная, а он ответил, что не может ее найти. Уже после возвращения я снова спросила, нашел ли он свою куртку, и он сказал, что нет. Мы чуть-чуть поговорили об этом, и он сменил тему. Я никак не могла понять, как это могло случиться, что он потерял отличную кожаную куртку. Это меня расстроило. Понимаешь, эту куртку подарила ему я в прошлом году на Рождество. — Конни смущенно подняла глаза. — Я просто больше об этой куртке не могла думать.
Спенсер кивнул и, не щадя ее, сказал:
— Думаю, тебе не хотелось об этом думать. — Увидев в ее глазах боль, он добавил: — Сейчас-то что переживать? Теперь это не имеет значения. — Но он говорил неправду. Это имело значение, и огромное.
— Ну и что теперь? — спросила Конни, пригладив свои волосы.
— Что теперь? — Спенсера этот вопрос удивил. — Не знаю. Может быть, нужно пригласить адвоката и рассказать ему то, что ты рассказала мне сейчас.
— И что? — Она возбужденно задвигалась. — Что хорошего это мне даст?
— Конни, попроси, чтобы он возбудил ходатайство о передаче дела на доследование.
— И что тогда? Ведь я осуждена по согласованному признанию вины! — пронзительно воскликнула она. — Но я ни в чем не виновата. Ни в чем!
Спенсер мягко откашлялся и посоветовал:
— Конни, я бы на твоем месте с такой категоричностью это не утверждал.
— Я говорю тебе: я ее не убивала.
— Да, ты ее не убивала. Но, — здесь Спенсер сделал паузу, ему было трудно найти верные слова, — ты видела ее, мертвую. — Ему очень хотелось, чтобы его глаза сейчас оставались сухими. — Ты знала, чьи это ботинки. Ты знала, что это она. Понимаю: тебе не хотелось об этом тогда думать, хотя, по правде говоря, мне очень жаль, что тебе не хотелось, но на следующий день ты Кристину так и не увидела. Это, несомненно, указывало на то, что именно ее ты видела накануне ночью в лесу, но ты уехала отдыхать, прихватив ее собаку, потому что знала — не отказывайся, знала, — что все равно псу не с кем здесь оставаться. Ты уехала праздновать Благодарение и оставила ее лежать в снегу целую неделю… — Дальше Спенсер продолжать не мог.