Он наклонился к ее лицу и, поддразнивая, спросил:
— А теперь я некрасивый?
Она посмотрела в сторону, чтобы не встречаться с ним взглядом, и тихо ответила:
— Слишком красивый.
Они помолчали. Она представила, как они уезжают вместе в Канаду.
— Альберт, тебе придется со мной согласиться. Мы должны прекратить все это. Мы должны внять голосу разума. Поезжай с Конни. Я поеду с Джимом… — Кристина остановилась. — Или нет. Но это не имеет значения. Давай пойдем каждый своей дорогой.
— Но мы же пытались это делать раньше. Не помогает. Я не понимаю, как это можно взять и внять голосу разума. — Он сделал паузу. — А ты? Я не думаю, что для тебя это легко — внять голосу разума. Мне кажется, что со временем мы все больше и больше сходим с ума.
— Да, сходим с ума, — прошептала она сухими губами.
— Мы с тобой сумасшедшие! — воскликнул он, обхватив ее и прижимая к себе. — Роки, зачем ты это делаешь со мной? Зачем ты это делаешь со мной все время? — Последнюю фразу он произнес с жаром, лихорадочно целуя ее открытые губы, а его руки схватили ее запястья и сжали до боли.
Она закрыла глаза и прижала свою голову к его лицу, ближе, еще ближе, она бы вся проникла в него, если бы это было возможно. Его губы были переполнены ее губами, они раздвигали их с яростной страстью.
Она тяжело задышала. Он толкнул ее вниз на постель.
— Кристина, — прошептал он. — Что нам делать?
Единственным ее ответом был захлебывающийся, резкий стон. Альберт приподнял ее, чтобы сбросить розовую рубашку и обнажить груди, а затем толкнул обратно на постель.
Она прошептала:
— Ты спросил, что нам делать? Мы сейчас просто немного сошли с ума. А потом мы все равно освободимся, спасемся.
— Освободимся? — прошептал он ей прямо в губы. Его жесткие джинсы терли ее кожу, делали ей больно. И она стонала от боли и желания. А он прижимался к ней так, как будто хотел весь раствориться в ее теле. — Спасение? О чем ты говоришь? Спасения нет.
— Господи, — прошептала она. — Это сладостный ад. Его большая ладонь грубо закрыла ей рот.
— Но я не хочу быть проклятой на муки вечные, — пробормотала она сквозь его сжатые пальцы. Ей захотелось плакать.
Он наклонился над ее грудями и захватил зубами сосок. Она гладила его руки, голову, волосы, лицо.
— Кристина, Кристина, — шептал он ей. — Мы не прокляты. Мы просто любим друг друга.
— Нет, — простонала она, чувствуя, как его руки начали блуждать по ее бедрам. — Мы грешим. — И выгнулась, чтобы помочь ему снять с нее трусики.
Он пригнулся к ее лицу и поцеловал в губы.
— Дорогая. Роки, Кристина, Роки…
— О, Альберт, — прошептала Кристина, — пожалуйста… пожалуйста… давай остановимся.
Он отстранился на мгновение, чтобы посмотреть на нее. Его руки неистово гладили ее лицо и шею.
— Как я могу остановиться? — прошептал он срывающимся голосом. — Как я могу, когда ты делаешь меня таким… — Его голос осекся. — Я даже не могу смотреть на…
Он сбросил джинсы. Она потянулась, чтобы почувствовать его готовность, и застонала, мягко обхватывая его за шею. А он тяжело выдохнул, обнимая ее руками, устраиваясь так, чтобы одна рука была под ее спиной. И вошел в нее.
Стук в дверь остановил их.
— Кристина!
Это была Конни.
Кристина мгновенно затаила дыхание и приложила руку к губам Альберта, чье тяжелое, натруженное дыхание продолжало нарушать тишину в комнате.
Стук повторился.
— Кристина, я ищу Альберта. Ты не знаешь, где он может быть?
Кристина задержала в своих объятиях Альберта, а затем отпустила.
— Конни, это ты? Нет, я его не видела. Послушай, сейчас так поздно.
Дверная ручка повернулась.
— Открой, пожалуйста, дверь, — проговорила Конни. Чувствовалось, что она очень взволнована.
— Конни, я так устала. Глаза не смотрят… — сказала Кристина, подавив стон Альберта. — Я даже глаза разлепить не могу, — закончила Кристина, нащупывая ладонью его рот. — Поговорим утром, хорошо?
— Ну открой, пожалуйста, хоть на секунду. Мне нужно с тобой поговорить.
— Конни, завтра. Хорошо?
Конни громко забарабанила в дверь.
. — Нет, плохо, Кристина. Очень плохо! Открой дверь.
— Конни, оставь меня в покое. У меня сегодня был очень трудный день. Поговорим завтра.
Конни продолжала барабанить в дверь, но Альберт и Кристина уже не слушали ее. Альберт перевернул Кристину на живот. Она утопила лицо в подушку, чтобы приглушить стоны, почувствовав руку Альберта на своем затылке. Он еще сильнее погрузил ее лицо в подушку. И еще она чувствовала его напряженный мускул страсти.