Людмилка отскочила в сторону, поскользнулась и шлепнулась в снежное месиво у порога лестницы. На розовом пальто с белой меховой оторочкой затемнело громадное мокрое пятно. Людмилка заревела.
— И про это т-тоже скажу-у-у… Вот увидите!..
— У, пискля! — махнул рукой Мишка. — Пошли, ребята, отсюда…
У поленницы, в излюбленном своем месте, мальчишки снова стали рассматривать рисунки. Один Мишка сидел понурясь, тер ладошкой под носом и собирал лоб то в продольные, то в поперечные морщины.
— Это какая учительница Мария Алексеевна? — бормотал он. — Может, которая по Людмилкиной лестнице живет?..
— Придумал… Она уже третий год в школе не работает. На пенсию ушла, — беспечно возразил Круглый Толик.
Мишка посмотрел на него равнодушно.
— Где так ты умный, когда не надо… — Он поднялся, в сердцах пнул полено, на котором только что сидел, и, оборотясь к ребятам, стал отбирать картинки. — Давайте, давайте, говорю…
Кешке не хотелось расставаться с кораблями и пальмой, но он без слов отдал их Мишке. После того как ушел Сима, ему стало не по себе.
Мишка собрал все листы, вложил их обратно в альбом. Только первая страница с посвящением была безвозвратно испорчена. Мишка разгладил ее на коленях и тоже сунул под обложку.
На другой день в небе хозяйничало солнце. Оно распустило снежную жижу и веселыми потоками погнало ее к люкам посреди двора. В водоворотах над решетками ныряли щепки, куски бересты, раскисшая бумага, спичечные коробки. Всюду, в каждой капле воды, вспыхивали маленькие разноцветные солнца. На стенах домов гонялись друг за другом солнечные зайчики. Они прыгали ребятам на носы, щеки, вспыхивали в ребячьих глазах. Весна!
Дворничиха тетя Настя сметала с решеток мусор. Ребята проковыривали отверстия палками, и вода с шумом падала в темные колодцы. К обеду асфальт подсох. Только из-под поленниц продолжали бежать реки грязной воды.
Мальчишки строили из кирпичей плотину.
Мишка, прибежав из школы, повесил свою сумку на гвоздь, вбитый в большущее полено, и принялся сооружать водохранилище.
— Давайте быстрее, — надрывался он, — не то из-под поленницы вся вода убежит!
Ребята носили кирпичи, песок, щепки… и вот тут они заметили Симу.
Сима стоял неподалеку от ворот с портфелем в руках, словно раздумывая, куда ему идти — домой или к ребятам.
— А, Сима!.. — закричал Мишка. — Солнышко на небе. Сухо, смотри, — Мишка показал на большую подсохшую плешину. — Ну, что скажешь?
— Может, подушку принести? — съязвил Толик.
Ребята смеялись, наперебой предлагали свои услуги: ковры, половики и даже солому, чтобы Симе не было жестко.
Сима немного постоял на прежнем месте и двинулся к ребятам. Разговоры тотчас смолкли.
— Давай, — просто сказал Сима.
Мишка поднялся, вытер мокрые руки об штаны, сбросил пальто.
— До первой крови или на всю силу?
— На всю силу, — не слишком громко, но очень решительно ответил Сима. Это значило, что он согласен драться до конца, пока поднимаются руки, пока пальцы сжимаются в кулак. Здесь уже неважно, течет у тебя из носа кровь или нет. Побежденным считается тот, кто скажет: «Хватит, сдаюсь…»
Мальчишки стали в кружок. Сима повесил свой портфель на один гвоздь с Мишкиной сумкой, снял пальто, завязал шарф вокруг шеи потуже.
Толик шлепнул себя пониже спины и сказал: «Бем-м-м! Гонг!»
Мишка поднял кулаки к груди, заскакал вокруг Симы. Сима тоже выставил кулаки, но по всему было видно, что драться он не умеет. Как только Мишка приблизился, он сунул руку вперед, пытаясь достать Мишкину грудь, и тут же получил удар в ухо.
Ребята думали, что он заревет, побежит жаловаться, но Сима поджал губы и замахал руками, как мельница. Он наступал. Месил кулаками воздух. Иногда его удары доставали Мишку, но тот подставлял под них локти.
Сима получил еще одну затрещину. Да такую, что не удержался и сел на асфальт.
— Ну, может, хватит? — спросил Мишка миролюбиво.
Сима помотал головой, поднялся и снова замолотил руками.
Зрители при драке очень переживают. Они подпрыгивают, машут руками и воображают, что этим самым помогают своему приятелю.
— Мишка, да что ты сегодня!.. Миша, дай!
— Мишка-а-а… Ну!
— Сима, это тебе не подхалимством заниматься… Миша-а!
И только один из ребят вдруг крикнул:
— Сима, держись!.. Сима, дай! — Это кричал Кешка. — Да что ты руками-то машешь? Ты бей…
Мишка дрался без особого азарта. Среди зрителей нашлись бы готовые поклясться, что Мишка жалел Симу. Но после Кешкиного выкрика Мишка набычился и принялся так молотить, что Сима согнулся и только изредка выставлял руку, чтобы оттолкнуть противника.
— Атас! — вдруг крикнул Толик и первый бросился в подворотню. К поленнице торопливо шла Людмилкина мать; чуть поодаль выступала Людмилка. Заметив, что мальчишки разбегаются, Людмилкина мать прибавила шагу.
— Я вас, хулиганы!..
Мишка схватил свое пальто и шмыгнул в подворотню, где уже скрылись все зрители. Только Кешка не успел. Он спрятался за поленницу.
А Сима ничего не видел и не слышал. Он по-прежнему стоял согнувшись, оглушенный от ударов. А так как Мишкины кулаки вдруг перестали обрушиваться на него, он, видно, решил, что противник устал, и поспешил в наступление. Первый его выпад угодил Людмилкиной матери в бок, второй — в живот.
— Ты что делаешь? — взвизгнула она. — Людочка, этот хулиган тебя в лужу толкнул?
— Не-ет, — проныла Людмилка. — Это Сима, они его били. А толкнул Мишка. Он в подворотню удрал.
Сима поднял голову, растерянно посмотрел по сторонам.
— За что они тебя били, мальчик? — спросила Людмилкина мать.
— А они меня и не били вовсе, — угрюмо ответил Сима.
— Но я же сама видела, как хулиганы…
— Это был поединок. По всем правилам… И вовсе они не хулиганы. — Сима надел пальто, снял с гвоздя свой портфель, пошел было прочь.
Но тут Людмилкина мать спросила:
— А это чья сумка?
— Мишкина! — выкрикнула Людмилка. — Нужно ее взять. Мишка тогда сам придет.
Тут Кешка выскочил из-за поленницы, схватил сумку и побежал к парадной.
— Беги за мной! — крикнул он Симе.
— Это Кешка — Мишкин приятель. Хулиган!.. — заревела Людмилка.
В парадной мальчишки перевели дух, сели на ступеньку лестницы.
— Тебе не очень больно?.. — спросил Кешка.
— Нет, не очень…
Они еще немного посидели, послушали, как Людмилкина мать грозит сходить в Мишкину школу, к Мишкиным родителям и даже в милицию, в отдел борьбы с безнадзорностью.
— Ты этот альбом своей учительнице подарить хотел? — спросил вдруг Кешка.
Сима отвернулся.
— Нет, Марии Алексеевне. Она на пенсии давно. Когда я заболел, она узнала и пришла. Два месяца со мной занималась… бесплатно. Я ей специально этот альбом рисовал.
Кешка свистнул. А вечером он пришел к Мишке.
— Мишка, отдай Симе альбом. Это когда он болел, так Мария Алексеевна с ним занималась… бесплатно…
— Сам знаю, — ответил Мишка.
Весь вечер он был неразговорчивым, отворачивался, старался не глядеть в глаза. Кешка знал Мишку и знал, что неспроста это. А на следующий день случилось вот что.
Ближе к вечеру Сима вышел во двор. Он по-прежнему шел опустив голову и покраснел, когда к нему подскочили Мишка с Толиком. Он, наверное, думал, что опять его позовут драться; вчера никто не сдался, а ведь нужно довести до конца это дело. Но Мишка сунул ему свою красную мокрую руку.
— Ладно, Сима, мир.
— Пойдем с нами водохранилище делать, — предложил Толик. — Ты не стесняйся, дразнить не будем…
Большие Симины глаза засветились, потому что приятно человеку, когда сам Мишка смотрит на него как на равного и первый подает руку.
— Ты ему альбом отдай! — зашипел Кешка Мишке на ухо.
Мишка нахмурился и ничего не ответил.
Кирпичная плотина протекала. Вода в водохранилище не держалась. Реки норовили обежать его стороной.