— Видать, строительная профессия самая что ни на есть древняя. Впереди всех началась. Портные там, сапожники — это уже потом… Даже хлеб сеять после начали.
— Да, — промычал Анатолий, — ты прав, пожалуй. — Он впервые посмотрел на мальчишку с интересом, потом встал, кряхтя и охая.
— У вас тоже язва? — спросил мальчишка и торопливо добавил: — Наденьте очки, не то опять споткнётесь.
На полу лежала рама, сколоченная из досок.
— А это ты зачем приволок? — проворчал Кирилл. — Может, дополнительно к печке курятник хочешь соорудить?
— Для удобства размеров, — пояснил мальчишка. — Я её сегодня утром сколотил. Попросил у Матвей Степаныча досок. Он бригадир плотницкий.
Кирилл закутался в простыню.
— Ты с ним правление колхоза ставил. Я знаю…
— Шутите. — Мальчишка положил книгу, встал с табуретки. — Правление у нас каменное, сами видели. Мы ему на скотном дворе помогали. Там все ребята работали. Сейчас-то все наши в поле. Косят.
— А ты что же?
— Я по причине ноги. Ходить долго не могу.
Кирилл ещё плотнее запахнул простыню. Утро его почему-то не радовало. Он морщился, вытягивал шею, дёргал подбородком.
— Где ж ты ногу сломал? При самолётной катастрофе, конечно?
Анатолий глянул на Кирилла насмешливо.
— Шутите, — сказал мальчишка. — Мы в футбол играли — я на стекло напоролся. — Он прошёл в угол, развернул газетный свёрток, вытащил инструменты и гвозди.
— Чего вчера от бабки Татьяны убежали? Я вам костыли хотел дать…
— Костыли бы сейчас не помешали, — покряхтел Кирилл, поднимаясь с матраца.
— Ты как, нам позавтракать дашь или сразу за водой бежать, за кирпичом, может? — спросил Анатолий.
— Позавтракайте, — разрешил мальчишка, установил раму по меловым отметкам, прибил её к полу железными костылями. — Натощак работать трудно. Вон я вам кринку молока принёс.
Анатолий взял холодную кринку, взболтнул её и приложился к горлышку. Припадая на обе ноги, подошёл Кирилл.
— Дай мне.
— Чайку попьёшь. У тебя язва… — Анатолий отстранил Кирилла, повернулся к мальчишке: — Эй, варяг, поёшь с нами.
— Я ещё сытый. Я утром блины ел со сметаной. — Мальчишка вбил последний костыль. — Когда у вас печка будет, вы тоже блинами завтракать сможете.
— Блинами завтракать, — пробрюзжал Кирилл. — Дай молочка…
Анатолий передал ему кринку.
— Ладно. Говорить правильно он ещё выучится. Командуй, мастер, что делать?
— А много делать, — впервые улыбнулся мальчишка. — Кирпич носить, раствор месить. Работы хватит.
Кирилл допил молоко, поставил кринку в угол и схватился за поясницу.
— Ой! — сказал он. — Лучше бы всухомятку.
Работали в одних трусах. Кирилл и Анатолий носили воду, замешивали раствор. Когда печка с плитой поднялась мальчишке до пояса, он отложил мастерок и задумался, потом лёг на пол, достал из-за пазухи обломок карандаша, клочок мятой бумаги и принялся чертить.
Кирилл и Анатолий примостились на полу рядом с ним. Мальчишка чертил карандашом на бумаге, скрёб карандашом по своей голове, вздыхал и опять чертил. Он спросил вдруг:
— Вы много зарабатываете?
Кирилл и Анатолий переглянулись. Кирилл пошлёпал пальцем по оттопыренной губе. Анатолий загасил папиросу, сунув её в раствор.
— Бывают люди, много зарабатывают, а такие экономные. Ну, жадные, что ли, — сказал мальчишка.
— Вот почему ты перестал печку класть!
— Н-да… Вот, оказывается, что ты за личность… Не беспокойся, мы тебе заплатим как следует.
Мальчишка опустил голову, перевязал верёвочку на калоше.
— Я не к тому, — пробормотал он. — Мне деньги не надо. Я за интерес работаю. — Он пододвинулся к заказчикам. — Если вы много зарабатываете, почему бы вам не устроить электрическую печку? И грязи меньше, и за дровами ходить не нужно.
Мальчишка встал, подошёл к печке.
— Спираль нужно и регулятор. Правда, она току много употребляет. Мы такую с Сергеем-монтёром в инкубаторе делали. Но если вы хорошо зарабатываете…
— Ты это брось. Ты делай, что начал! — оборвал его Анатолий.
— А я что? Я делаю… Я только про интерес говорю. Деньги мне ваши не надо. — Он помигал белыми ресницами и пошёл к двери.
— Ты куда?! — крикнул Кирилл.
Мальчишка не ответил. Двери плотно закрылись за ним. Тишина.
На печке стояло ведро; оно протекало немного. Капли падали на пол — «кап, кап, кап…».
Анатолий поднялся, подцепил раствор из ведра, шлёпнул его на угол плиты и уложил кирпичину.
— Зря мальчишку обидели, — сказал он. — Зачем ты на него накричал?
— Это ты на него накричал, — огрызнулся Кирилл. — Ты на него второй день кричишь. Не разбираешься в людях.
— Ты разбираешься. — Анатолий положил ещё одну кирпичину. — Давай догоним его. Объясним: мол, вышло недоразумение.
Они выскочили из домика. Кирилл крикнул:
— Эй!.. Эй!..
Никого вокруг.
— Эй, ты!.. — снова закричал Кирилл. — Слушай, а как его зовут?
— Варяг, — смущённо сказал Анатолий.
Конечно, отыскать такого заметного мальчишку в деревне — дело простое. Спросил, и каждый ответит.
У скотного двора приятели встретили доярок в белых халатах.
— Простите, — сказал Анатолий. — Вы не скажете, где тут мальчишка живёт?
— Какой? — спросила красивая девушка с ямочками на щеках.
— Такой…
— Майка выцветшая, трусы обвислые, — пришёл на подмогу приятелю Кирилл. — Нос вроде фиги… Голова не стриженная давно.
Девушка засмеялась.
— У нас все такие. Их сейчас стричь некогда. Мы их по весне вместе с овцами стрижём.
Засмеялись и другие доярки.
— А девчат вы не ищете? — Подталкивая друг друга, они протиснулись в дверь.
— У него на одной ноге калоша, верёвочкой привязанная! — крикнул Кирилл.
Девчата за дверью захохотали ещё громче.
Кирилл и Анатолий упрямо шагали по улицам. Улиц в деревне немного. Одна, другая — и всё тут.
— Культурные городские люди, — ворчал Анатолий. — Даже имени не спросили. Позор!
Возле правления колхоза стоял трактор. Мотор работал на малых оборотах, пофыркивал и иногда встряхивал машину. К трактору была прицеплена самосвальная телега с громадным возом сена. Коза, встав на задние ноги, теребила сено. А возле крыльца стояли тракторист и девушка-счетовод.
Увидев тракториста, Кирилл и Анатолий воспряли духом.
— Этот мальчишка… Где он живёт? — спросил Анатолий. — Тот, помните?
— Помню, — пробурчал парень свирепо. — Эта чума вон в том доме обитает. Его Гришкой зовут…
— Спасибо, — сказал Кирилл.
Они с Анатолием пошли было, но парень окликнул их:
— Постойте. Его сейчас дома нет. Он у бабки Татьяны.
Дом бабки Татьяны оказался тем самым, где Кирилл и Анатолий просили молока. На стук им никто не ответил. Они вошли в просторные чистые сени, остановились на пороге комнаты.
В комнате чисто. Пол устлан стираными дорожками. На стене два плаката по животноводству, старая икона и портрет Ворошилова в военной форме. Скатерть на столе откинута. На газете наполовину разобранная швейная машинка старинного образца.
— Гришка! — позвал Анатолий тихо.
Молчание. Только край занавески шуршит по обоям.
— Гришка! — позвал Кирилл.
Опять тишина.
За их спинами открылась дверь. Вошла бабка Татьяна.
— А-а-а, — сказала она. — Здравствуйте… За огурчиками зашли?
— Нет, огурчики потом. Мы Гришку ищем.
— Гришку? Чего же его искать? Вон он, машинку налаживает. — Бабка подошла к дверям, глянула в комнату. — Только что был… Меня вот за маслом послал к Никите Зотову, к шофёру. Говорит, принеси солидол. Без него не получится… — Бабка поставила баночку с маслом возле машинки, посмотрела туда, сюда. — Вы проходите, садитесь… Я вас молочком топлёным угощу.