«Мне лучше не рисковать, — сказал он. Он сорвал с меня куртку и отнес в шкаф. Когда он открыл дверь, я увидел, что внутри все еще была свеча. На сундуке посреди кучи тряпья и газет, под длинным рядом одежды, на металлической рейке. Одежда, вероятно, висела там годами. Вероятно, они не рискнули бы повесить их в последнюю минуту. Кто-то недавно тщательно обследовал этот дом и придумал надежный план.
Я попытался пошевелить пальцами левой руки. Это почти сработало, еще не совсем. Теперь мне стало намного легче дышать, так я быстрее умру. Они устроили это раньше. Мне дали ровно столько газа, чтобы мои легкие не были полностью парализованы. Я должен был умереть от смертоносных паров, как и девушка. При пожаре люди обычно гибнут не от ожогов, а от ядовитых газов, сопровождающих пожар. Значит, они это тоже знали. Узнали бы это пожарные и полиция. И Хоук, вероятно, тоже. Я задавался вопросом, будет ли старик переживать. Я так не думал. Он отомстит за меня. Рано или поздно.
Девушка открыла глаза и посмотрела на меня. Она не узнала меня. Она все еще находилась под сильным успокоительным. Ее глаза были как стеклянные шарики, и она была совершенно ошеломлена. Ее длинные ноги снова зашевелились. Я лежал в такой позе, что мог смотреть ей прямо в глаза. И на мгновение мне показалось, что я увидел в ней вспышку узнавания. Она не могла не узнать. Она закрыла глаза.
Дион Гермес все еще колебался. У него все еще были проблемы с началом запланированной работы. Я видел, как он смотрел на часы. «Великие боги! Просто больше нет времени. Мы действительно должны начать прямо сейчас.
Я узнал о устройстве в шкафу как старый трюк с некоторыми уточнениями. Никакого металла не было. Свеча была особой марки, которая горела очень медленно. Она стояла на деревянном ящике. Ящик загорится. Свеча, по крайней мере то, что от нее осталось, продолжит гореть в пламени. Даже если бы от нее что-то осталось, вам пришлось бы усердно искать, чтобы найти это. Надо специально искать. И они рассчитывали на то, что специалисты не будут её искать. Почему?
Теперь я увидел, что свеча была вставлена через отверстие в деревянном ящике. Рядом со свечой, в круглом отверстии, был обычный пороховой запал, который привел бы огонь к груде тряпок и бумаг под одеждой. Я начал это чувствовать, обоняние несколько восстановилось, но ничего похожего на запах бензина или керосина я не почувствовал. Канистры не было. Никаких подозрительных запахов, кроме запаха шерстяной одежды. Я стал все больше и больше осознавать, что это было продумано во всех деталях задолго до этого.
Эта одежда была старой. Они бы медленно сгорала и дала приличное количество дыма. Они рассчитывали, что мы умрем от удушья. Они были бы правы, если бы я не мог что-то сделать. Дион Гермес сделал последние приготовления к пожару.
Он вынул что-то из кармана и посыпал порошком в шкаф. Ровно столько, чтобы поджечь тряпки и бумагу. Тогда одежда сгорит. И этот старый дом был сухим. Сержант уже сказал мне, что он, как известно, очень горюч.
Он вышел из ниши, все еще разговаривая сам с собой, и уставился на меня. Я еще не заметил цвета его глаз, но в тусклом свете они казались бледно-карими. Он улыбнулся мне. «Я знаю, что ты меня слышишь, Картер, и ты понял, что произойдет с тобой и девушкой».
Картер! Значит, он знал мое имя.
На мгновение он выглядел недовольным, как будто он сделал ошибку. Потом пожал плечами. — Сейчас это не имеет значения. Никто никогда не узнает. Вы должны поверить мне, — продолжал он, — когда я говорю вам, что нахожу это чрезвычайно раздражающим и безвкусным. Крайне безвкусным! Он снова пожал плечами. — Но это нужно сделать. Это все часть плана. И это должно быть выполнено с точностью до буквы».
Теперь он молчал и вынул из-за пояса длинный нож. Он был очень похож на нож, который Рой использовал против меня. Он блестел в свете свечей.— Мне это совсем не нравится,— пробормотал он. «Я всегда ненавидел этот вид насилия».
Он врал. Он наслаждался этим. Он инсценировал это, играя роль для меня. Показ для одного зрителя. Вот тогда я и начал его ненавидеть. Ненависть — табу в моей профессии. Это подрывает вашу холодную объективность, ваше обдуманное суждение. Я пытался заставить свое тело встать и убить его. Я использовал всю свою силу воли, но не мог пошевелиться. Я не мог заставить двигаться ни одну крупную мышцу. Я был почти мертв. Как и девушка. Я знал это, должен был признать это.
Он работал быстро. Он явно хотел покончить с этим как можно скорее. «Должна быть кровь», — заявил он. — В нужных местах, на вас обоих, на случай, если вас найдут до того, как ваши тела сгорит в огне. И, конечно, вы должны быть в определенном положении. .. обнаруживаются компрометирующие отношения. Прекрасный план, но ужасный. Это против моего мнения. Но это должно произойти.