– Фиг тебе, а не дань!
Жан неторопливо шагнул к пареньку, который, дерзко скрестив руки на груди, стоял у стены.
– Что, тебе не по нраву? Попробуй ударь меня.
– А…
– По-твоему, это несправедливо? А прохожих грабить – справедливо? Давай сожми кулак.
– Да я…
Жан сгреб его в охапку, крутанул и, ухватив за ворот рубахи и за пояс штанов, несколько раз с размаху приложил головой к деревянной стене дубильни, после чего разжал руки. Парень глухо шмякнулся на пол и больше не сопротивлялся. Жан, охлопав юнца по бокам, вытащил у него из-под рубахи кожаный кошелек и пересыпал содержимое в свой.
– А это – штраф за то, что стену моей дубильни своей глупой башкой попортил, – объяснил он. – Так, а теперь все выстроились рядком! Рядком, кому говорят. Четыре десятых – это не много. И не вздумайте меня обманывать: сами знаете, что с вами будет, если я вас на лжи изловлю.
– Да кто ты такой?! – спросил какой-то парнишка, протягивая Жану монеты.
– Меня зовут… – начал Жан.
Монеты со звоном посыпались на пол, а юнец ринулся на Жана, выставив невесть откуда взявшийся нож.
Жан оттолкнул вытянутую руку мальчишки и, согнувшись пополам, засадил правым плечом в живот, потом без малейшего усилия взвалил паренька на плечо и перекинул через спину так, что тот ничком распростерся на полу дубильни рядом с постанывающим приятелем, который недавно грозил Жану стилетом.
– Каллас. Таврин Каллас, – улыбнулся Жан. – А что, неплохо придумано: отвлечь меня разговором и напасть. Вполне заслуживает уважения. – Он отступил на шаг, загородив выход из дубильни. – Однако же, судя по всему, ваши юные умы пока еще не в силах постичь всех тонкостей искусных философических рассуждений. Мне что, каждому взбучку задать или сами сообразите, что к чему?
Юнцы, недовольно ворча, закивали.
– Вот и славно.
Дальнейший отъем денег прошел гладко, как по маслу. Жан собрал впечатляющее число монет, которых с лихвой хватало на неделю проживания на постоялом дворе.
– Что ж, на сегодня достаточно, – наконец объявил он. – А теперь отдохните, вам сегодня ночью придется поработать. Завтра, в два часа пополудни, я снова приду, и мы с вами побеседуем о правилах, установленных новым главарем Медных Лбов.
На следующий день во втором часу пополудни Медные Лбы, хорошенько вооружившись, поджидали Жана в засаде.
К их неимоверному удивлению, он явился в дубильню не один, а с констеблем Вел-Вираццо – высокой мускулистой женщиной в пунцовом мундире, подбитом с изнанки тонким кольчужным полотном; на плечах красовались золотистые эполеты; каштановые волосы, собранные в тугой хвост, были скреплены бронзовыми кольцами. У дверей встали еще четыре констебля в таких же мундирах, вооруженные длинными полированными дубинками и тяжелыми деревянными щитами, закинутыми за спину.
– Здоро́во, парни! – сказал Жан.
Кинжалы, стилеты, бутылочные горлышки и дубинки мигом исчезли из виду.
– Как я погляжу, всем вам хорошо знакома префект Лавасто и ее помощники.
– Привет, ребята, – бросила префект, небрежно просунув большие пальцы за кожаную перевязь, с которой свисал палаш в скромных черных ножнах (у остальных констеблей холодного оружия не было).
– Префект Лавасто – мудрая женщина, – продолжил Жан, – и подчиненные у нее толковые. Им весьма по душе деньги, которые я плачу исключительно по доброте душевной, желая облегчить тяготы их непростой службы и развеять скуку. А если со мной что худое случится, то источник этой нечаянной радости иссякнет.
– И мы жестоко разочаруемся, – подхватила префект.
– Что приведет к неминуемым последствиям, – добавил Жан.
Префект надавила тяжелым сапогом на пустую винную бутылку, расколовшуюся со звонким треском.
– Да, жестоко, – вздохнула префект.
– Вы – парни сообразительные, – сказал Жан. – По-моему, визит префекта доставил вам огромное удовольствие.
– Повторять его я не намерена, – ухмыльнулась Лавасто и неторопливо прошествовала к выходу.
Вскоре мерный топот сапог затих вдали.
Медные Лбы угрюмо уставились на Жана. У входа хмуро переминались четверо юнцов, с ног до головы покрытые свежими синяками; руки они упрямо держали за спиной.
– Ты чё это замутил, а? – буркнул один из них.
– Ребята, так ведь я вам не враг. Рано или поздно вы поймете, что я ради вас стараюсь. А теперь заткнитесь и слушайте внимательно. Во-первых, – Жан повысил голос, – просто удивительно, что вы до сих пор не догадались городскую стражу подкупить. Мое предложение они приняли со щенячьим восторгом.