– Ради всего святого, сжальтесь над несчастными, префект! – сказал архонт. – С ними обошлись совершенно неподобающим образом, и теперь мы обязаны загладить свою вину. Мы же не каморрцы!
– Будет исполнено, архонт!
Гвардейцы заботливо усадили пленников на стулья и, отступив на шаг, вытянулись во фрунт.
– Вы свободны, префект, – раздраженно отмахнулся архонт.
– Ваша честь, а как же…
– Марш отсюда. Вы и так меня опозорили, извратив мои предельно ясные указания. По-вашему, наши гости, в их измученном состоянии, представляют для меня угрозу?
– Слушаюсь, архонт.
Префект отвесил скованный поклон, три гвардейца неуклюже откланялись, и все четверо торопливо вышли из кабинета. Дверь захлопнулась; защелкал сложный механизм замка.
– Господа, примите мои искренние извинения, – сказал архонт. – Мои указания истолковали превратно. Вас должны были доставить ко мне с превеликим почетом, как особо важных гостей, а вместо этого отправили в душегубку, предназначенную для завзятых преступников. Мои гвардейцы в бою стоят десяти воинов, но, к сожалению, несколько переусердствовали, исполняя простое и ясное поручение. А поскольку я за них в ответе, то прошу вас: еще раз простите за досадное недоразумение – позвольте заверить вас в совершеннейшем почтении и, умоляю, окажите мне честь, приняв мое гостеприимство.
Локк, безуспешно подыскивая приличествующие случаю слова, безмолвно вознес благодарственную молитву Многохитрому Стражу за то, что Жан ответил первым.
– Это вы оказали нам высокую честь, о заступник и покровитель, – хрипло произнес Жан. – Время, проведенное в душегубке, меркнет в сравнении с неописуемым восторгом от… непредвиденной встречи с вами. Уверяю вас, извинения излишни. Мы не в обиде.
– Ваша необыкновенная учтивость превыше всяких похвал, – улыбнулся Страгос. – Прошу, давайте обойдемся без церемоний. Зовите меня просто архонт.
В дверь кабинета осторожно постучали.
– Войдите, – сказал архонт.
Лысый коротышка в синей ливрее, богато шитой серебром, торопливо внес серебряный поднос с тремя хрустальными бокалами и бутылкой янтарного напитка. Локк и Жан напряженно уставились на бутылку, будто охотники, готовые метнуть последние копья в разъяренного зверя.
Лакей, опустив поднос на стол, собрался наполнить бокалы, но архонт жестом отослал его и сам потянулся к бутылке.
– Ступай, – сказал архонт. – Наших гостей я собственноручно обслужу.
Лакей с поклоном попятился к выходу. Страгос вытащил из горлышка бутылки неплотно вставленную пробку и до краев наполнил два бокала. Громкое бульканье и плеск заставили Локка непроизвольно втянуть ноющие щеки.
– По обычаю нашего славного города хозяину полагается пригубить напиток первым, – пояснил Страгос, – дабы у гостей не возникало ни малейших сомнений в качестве предлагаемого угощения.
Архонт плеснул янтарную жидкость в третий бокал, поднес его к губам и залпом осушил.
– Мм, – выдохнул он, вручая бокалы Локку и Жану. – Вот, угощайтесь. И не волнуйтесь о правилах приличия, я в походах и не такого навидался.
Приятели жадными глотками опустошили бокалы. Локк, к тому времени готовый хлебнуть чего угодно, хоть давленых червей, с восторгом распознал приятный, терпкий вкус грушевого сидра – невинный напиток, прекрасно утоляет жажду, и даже воробей от него не захмелеет. Холодная, с кислинкой, влага скользнула в пересохшее горло, и Локк невольно содрогнулся от наслаждения.
Приятели, не задумываясь, словно по команде, протянули архонту пустые бокалы, и он с благосклонной улыбкой снова наполнил их до краев. Локк одним глотком выпил половину, однако усилием воли заставил себя остановиться и, чувствуя, как возвращаются силы, вздохнул с облегчением.
– Благодарю вас, архонт, – сказал он. – Позвольте осведомиться, чем мы вызвали ваше неудовольствие?
– Мое неудовольствие? Ничего подобного, – улыбнулся архонт и, усевшись за стол, опустил бутылку на столешницу, а потом дернул шелковый шнурок на стене; под потолком вспыхнула люстра, на стол упал сноп золотистого света. – Напротив, молодые люди, вы возбудили во мне необычайный интерес.
Локк впервые получил возможность получше разглядеть Страгоса. Архонт был человеком пожилым – лет шестидесяти, а то и больше, – с удивительно четкими, будто высеченными, чертами лица; кожа обветренная, красноватая, волосы седые. Люди, обладающие непомерной властью, обычно впадают в одну из двух крайностей: либо во всем себе отказывают, либо ничем себя не ограничивают, однако Страгосу удалось этого избежать – он выглядел вполне уравновешенным, хотя во взгляде его светилась проницательность хитроумного ростовщика. Локк, пригубив сидр, молил всех богов, чтобы поскорее вернулась привычная живость ума.