– Ладно, я скажу вам все, Норн, Алекс и еще кто-то, – согласился мужчина. Он ждал помощи от своего напарника, поэтому ему нужно было хоть как занять время. Он говорил слова медленно, шепотом, в надежде, что его переспросят. – Так во-о-от. Этот красный порошок называется… руюджиксом. Изначально, он был создан… кстати, его придумали совсем недавно, в общем, сделали его для воинов.
На планете Комментарии, что находится в Серпе, живут… комментарианцы. Эта раса обладает удивительной способностью. Они могут… контролировать температуру своей крови, – Старший Огонь посмотрел на лужу собственной кровь, где увидел свое отражение. Весь рассказ он смотрел на себя.
– Когда в них стреляют из пуль и из них активно льется кровь, их мозг посылает особый сигнал организму и… кровь замораживается. Красные сосульки впиваются во врагов. А когда в них стреляю плазмой, то посылают другой сигнал – умирающий организм перед смертью увеличивает температуру крови и та может оставить серьезные ожоги.
Может быть, это и не очень мощно в бою против стальных костюмов, но и это весьма неплохо, если… уметь применять, – загадочно пояснял мужчина. Кровь заляпала уже тысячи страниц.
– Из-за этой особенности у комментарианцев крови вдвое больше, чем у обычных людей. Представь, как сильно вампиры хотели бы встретить их! Или, какими бы чудесными они стали донорами….
– Не отвлекайся! – гаркнул Арчи. Он видел, как Макс расправляется со своей порцией, и вспомнил, как радовался наркотику не меньше его. «Сосредоточься, наркоман!» – крикнул Арчи на себя. Саша же заметила, что никто не приходит. Видно, стоит людям увидеть бластер и меч, как они вспоминают важные дела и удаляются.
– Ладно. Солдатам-комментарианцам нуждались в особом веществе, которое сделает их боль… терпимой. Короче, так и создали руюджикс, – объяснил Старший Огонь. Он начал слабенько пошатываться.
– А потом наркотик начали использовать совсем по другому… террористы. Они давали простым людям наркотик, те подсаживались на него, а потом могли перестать давать. А дальше пообещать дать, скажем, за убийства. Или лишить руюджикса, чтобы жертва захотела вновь почувствовать блаженство от увечий. А как вы могли заметить, с каждым днем нужно больше боли, чтобы получить хотя бы немного удовольствия. Одним словом, с помощью наркотика и манипуляций можно сделать самоубийц, убийц и смертников. Самое то, для терроризма, – усмехнулся Огонь. Кровь уже почти добралась до Арчи. Тот замечал только мужчину.
– Постой, а как же солдаты? Неужели они сами могли спокойно отказаться от наркотика? – спрашивал Арчи. Ему хотелось верить, что это не он слабовольный, а наркотик сильнодействующий, и для солдат придумали что-то, что не дает им привыкнуть к руюджиксу.
– Нет, для них придумали другой наркотик – скижд. Поэтому, ты можешь смело присоединиться к нам. Ты станешь Старшим Огнем, а эту должность доверяют только тем, кто может и без скижда противостоять жажде. А ты смог, раз ты после двух употреблений не потерял духа. Вдобавок, ты воин, что важно как раз в случаях вроде этого. Ну, так что? – спросил Старший Огонь.
– Нет, я не буду служить злу, – решил Арчи. Старший Огонь в раздумьях повернул голову набок.
– Разве истинные сикарии делят стороны на злую и добрую? Я слышал, что у твоих соплеменников есть сторона, которая платит больше, и сторона, которая платит меньше. Всегда нужно выбирать ту, где ты много заработаешь, если там, конечно, не заставляют выполнить непосильное для тебя задание или воевать против сикариев. А ты вполне можешь справиться, и сикариев убивать тебя никто не заставляет, – рассказал Старший Огонь. Кровь дошла до кед Арчи. Она сияла при свете фонаря Саши, словно глаза Макса, не перестававшего нюхать. Он уже начинал чужую порцию.
– Да. Ты прав, – вздохнул Арчи, – но я перестал быть истинным сикарием еще тогда, когда ты вынудил меня понюхать этот наркотик с ужасным названием и для страшных целей. Ведь, как я точно знаю, у настоящих сикариев нет зависимости и вредных привычек. Так что, отступать от правил, так отступать.
– Постой… – крикнул Старший Огонь. Он лег на бок и взглянул на Арчи. Там, где капала кровь, теперь ничего не было, но жидкость все равно текла, приближаясь к большой луже.