Вышла к Волохову и улыбнулась, мол, и мы тут не в лаптях по дому бродим. Знай она, что Мишку красота ее сейчас резанула «посолонь» сердца, наверняка не улыбалась бы так, не стояла, изогнувшись, как умеют только женщины, уверенные в собственной привлекательности.
– Красиво. Хвалю, – выдавил Мишка. – Вискарь не забудь.
– Верх политеса, Михал Андреич. Хвалю? Это же как надо увериться в собственной значимости, чтобы предположить, что мне нужно ваше одобрение?
– Вы, Марья Сергевна, и сами та еще штучка. Хамить начальству пусть даже и в нерабочее время привычка скверная, а временами и опасная.
Обменялись любезностями мультяшки и пошли в коридор обуваться. Машка посмотрела на телефон свой и положила на полочку. Не хотела портить себе вечера ожиданием, не могла больше терпеть эту казнь.
– Опять, Кан? Проблемку дома решила оставить? Прямо в первый день сдалась?
Она и не догадывалась о том, что Мишка внимательно следит за ней:
– Ты, босс, бревно бесчувственное. Меня плющит ждать.
– А ты думала, что легко будет?
– Миш, я не думаю, понимаешь? За меня сейчас ты думаешь, и я благодарна тебе за это, – Машка коротко обняла босса. – Значит, брать с собой?
– Верь мне. Бери. – Хотел обнять ее крепко, поцеловать, чтобы стереть с ее губ слова о том, другом.
Взяла, послушалась. А Мишка в сотый раз обозвал себя дебилом! Ведь слушает его, подчиняется. Ну, запудри ты ей мозги, псих совестливый, сегодня-завтра уже в твоей постели будет. Но нет. Мало. Надо, чтобы смотрела она на него с тем светом в глазах, который другому принадлежал. Не ему. А надо, чтобы ему и точка! С тем и вывел он Машку на Свияжскую.
Ночи в мае дело особое. Шальные они какие-то, манкие. Затягивают в свою чернильную ароматную глубину, душу тревожат, заставляют сердца быстрее биться. И вокруг дышит все романтикой той, которая вне времени и возраста. В такую ночь не то, что молодым с ума сойти от любви, но и пожившим хочется покуролесить, порадоваться, а если повезет, то и влюбиться.
Вот шли оба этой ночью, слушали, как селяне у домов своих празднуют, шашлыки жарят. Виски в Машкиной бутылке, что зажата была у нее подмышкой, плескался в такт ее шагам. Хотелось Мишане посмеяться над этим алкогольным плюханием. По факту, бутылка эта должна была стать лекарством от «разбитого сердца» Волохова. Стерпел, не засмеялся и повел Кан на свой «вечерний дозор» обычным маршрутом. Остановились на Школьной.
– Вопрос со школой. Детей стало больше. Классы под завязочку, потому и надо расширять помещение. Как на твой взгляд, Марья Сергевна, пристраивать или надстраивать? Вторым этажом можно сэкономить место, и школьный двор останется большим. – Ну очень старался Мишаня отвлечь себя от ощущений любовно-эротического характера, задавая Маше вопросы о делах.
– Пристраивать. Я когда с документацией сидела, обратила внимание, что здание старое. По нормативу будто бы и нет противопоказаний для надстройки, а по уму, не надо. Не выдержит старый фундамент, а там детки. Что тебе двор? Малышня там и не бегает, все домой спешат. А вот, если рухнет, то… Я категорически против второго этажа. И тебе советую прислушаться ко мне. Знаешь, вот чуйка у меня.
Оба подошли ближе к школе и стояли, подняв лица к крыше.
– Места много, сам видишь. Лучше пристроить и не бояться последствий. Согласен? – Машка повернулась к Волохову, а у того мозг отключился при виде черных глаз, как-то уж совсем нереально красиво мерцавших в темноте шальной ночи.
– Что? – вот и весь его ответ.
– Ты меня слышал вообще? Босс, да ты сегодня сам не свой.
– Свой я, – сказал и подумал, что не свой ни капли, а ее, Кановский.
Если бы посмотрела она на него хоть вполовину того сияния, что видел он на перроне, он бы больше ничего и не просил у жизни. Ну, в смысле, детей бы просил и всякое такое, но так говорят. Типа, ничего мне не нужно, кроме твоей любви. Мишка с ужасом признался себе в том, что совсем головой тронулся. Ведет мысленные диалоги с самим собой, да еще такого содержания, что вслух выговорить страшно.
– Кан, шевелись. Там сейчас все съедят, – выдал Волохов.
– Ты опять голодный? Куда только лезет? – Маруся оглядела большого Мишку. – Ну, может и есть куда. Миш, ты знаешь на кого похож?
– Вот чую, скажешь сейчас нелепие.
– Нет, – засмеялась Заноза. – На викинга. Если на тебя шкуру повесить, меч выдать и косичек заплести, самое то. Когда злишься, прямо жуть берет. С таким лицом врагов и без меча можно в Вальхаллу отправлять.