Машка злилась на него ужасно! По вечерам сидела на своем крылечке и бубнила без остановки! Иной раз и матерком, тем, что научилась у Черединцева-старшего. Вот в эту пору ей бы понять, что медленно, но верно эмоции, которые испытывала она по отношению к Юре, плавно сместились в сторону Мишки. Постоянные, изматывающие мысли и воспоминания о Волохове. Думала она о Мишане куда чаще, чем о Юрке. Маруся радовалась, что боль от любви к Юре пошла по ниспадающей, а вот о том, что ей плохо при мысли о Мишке думать она не желала.
А думалось… Вечером ходила на прогулки со своей бандой – Еленка, близняхи, Мазур – и вспоминала. Вот банька, откуда Мишка нёс ее на спине. А вот школа, о которой Мишка ее расспрашивал. А здесь он сшиб ее на пробежке. Когда одним утром увидела в магазине сырки, те, что ели вместе на порожке администрации, сникла как-то. Вечером плакала, понимая, что скучает о боссе. Ругалась на себя, недоумевала, но думала о Мишке.
Начала уже догадываться, что без Волохова ей в Орлах не так хорошо, как казалось. Тосковала натуральным образом: по посиделкам с ним, по беседам и по тому, как Волохов понимал ее с полуслова. Даже по его улыбке, будь она неладна! Ходит теперь, как бирюк, злой и брови насуплены. Может, случилось с ним что, а? Машка терялась в догадках и, не смотря на свою злость, переживала о нём. Прав был дед Самбрера! Ой, прав!! Отходчивая!
Миновал май, июнь пришел, теплый и ласковый. Без караульной жары и с приятными летними грозами. Зеленью окутало Красные Орлы и не только ею. Вечерами слышны были смех и вздохи влюбленных парочек. Машка то и дело натыкалась по углам и за баньками-сараюшками на целующихся парней и девчаток. Реагировала странно. Некому было целовать Машу, а хотелось. Может потому и смотрела она недобро на счастливую молодежь? Зависть? Ну, а почему нет? Мазур пытался ухаживать, а Машка твердо отказала ему.
Позже удивлялась собственной странности. Проще всего закрутить новый роман, чтобы забыть старый. Альберт – вполне достойная кандидатура, но…не Волохов. Когда Маша поняла, о чем и о ком она думает, рассердилась! В связи с чем пострадали две фаянсовых тарелки и одна маленькая, но горячо любимая чашечка.
У Мишаньки тяжелее шло. Ему, знаете ли тоже, от долгого воздержания туго приходилось. А Заноза хорошела день ото дня: и бесила этой красотой, и манила. Мишка дошел до того, что перестал закрывать дверь в свой кабинет. Машка-то свою никогда не запирала. Вот если сдвинуться немного в кресле, то в открытую дверь кабинета можно видеть Машкину макушку, которая виднелась над монитором компьютера. Вот и буравил он взглядом ту макушку, пока Заноза не видела.
Однажды взглядами столкнулись. Мишка взора не отвел, смотрел прямо, а Марусю слегка подкинуло, но она тоже как-то не смогла спрятать глазки. Даже зависла на некоторое время, глядя на босса, что казался очень красивым тем днем. Потом на Машку накатила злость, и она снова нырнула за монитор, правда, не поняла, с чего бы это щеки у нее загорелись? Не иначе Волохов мысленно проклинает. Глупая! Когда проклинают, горят ухи, а не щеки.
Дня два спустя после «гляделок» село начало догадываться о положении дел. Приметили, что давно уж не было «концертов» от Волохова и Кан. С той Захаровской вечеринки как-то подзабыли селяне о коллективном решении «свести» Мишку и Машку. Сгруппировались на ментальном уровне, и понеслось.
– Михал Андреич, доброго вечера. Погодка-то какая, а? Прямо в радость. Одна Маша Кан ходит печальная. Не из-за вас ли? Раньше вроде вместе везде ходили, – отважная жена Протасова-среднего решилась первой сказать свое слово.
– Печальная? Не заметил, – проворчал Мишка и пошел подальше от женщины, чтобы не прожигать свой мозг еще больше.
– Манька, а чегой-то Волохов такой сердитый? Ты его выгнала что ль? Смотри, дойдет мужик до ручки! Лови его потом в Краснухе! – Смеялись работницы птицефермы, проходя ввечеру мимо Машкиного дома.
– Откуда мне знать, с чего он такой? Я ему не мамка, – отругивалась Маруся.
– Как с чего? Мужик глаз на тебя положил, а ты нос воротишь. Смотри, Мань, желающих на него много найдется! – И идут, смеются-заливаются.
У Машки даже глазик дернулся. Вот ведь, глупые! Чего городят?! Но слова запали в душу, удивительным образом обрадовали, а оттого Маруся стала подглядывать за паскудным боссом несколько чаще, чем положено было приличиями. Разумеется, самым что ни на есть скрытным образом.
Разговоры такого рода продолжались до тех пор, пока Волохов не озверел и не гаркнул. Народ притих, но сплетенное жужжание усилилось в кулуарах! Неужто, правда, любовь случилась, но не состоялась? И селяне начали наблюдать внимательно, иной раз, забывая о своих делах.