– Дурее тебя еще поискать надо! Опять смена концепции?! – Неслись, как полоумные, орали как ненормальные, разбудили всех собак и Бекасовых.
Илья Бекасов, выслушав перебранку, выдал жене весомо и со знанием дела:
– Вот, Нин, говорил же. Смена концепции. Опять что-то на фабрике случилось, вот и орут, как не в себя. Оглашенные.
– Дурее?! – Машка развернулась на сто восемьдесят и теперь наступала на огромного Волохова. – А кто заливался соловьем, что я крутой специалист? Не ты?! И Орлы я спасла и вообще, на все руки мастер! Врун! Врун и болтун!
– Класс, Машка! Все в кучу смешала! Какая легкая замена, а?! Это ты себе замену нашла! Лечиться за мой счет вздумала?!
Селяне внимательно слушали их перебранку и поняли вот что: произошла смена концепции. Мишка ругался на Машку за что-то, и теперь она припомнила его слова, что он ее ценит, как мастера. Машка, видать, заболела и хочет ехать лечиться за счет Волохова, а Мишка то ли не хочет, то ли не может ее заменить. Тут непонятно.
Маша и Миша стояли друг напротив друга, словно ожидая чего-то. Может быть того, что кто-то первый начнет оправдываться? Они уже начали осознавать оба, что произошло недопонимание, путаница страшная, но характеры у обоих так себе. Упёртые, упрямые. Вот если бы хоть кто-то из них прямо сейчас молвил хоть слово, все встало бы на свои места и туман рассеялся. Но проклятая гордость, вечное их соперничество и дикая, взрывная реакция друг на друга не оставили ни единого шанса на примирение.
– Не ходи за мной! – Машка не выдержала первой, развернулась и пошла к своему дому.
– И не подумаю! – Мишка тоже окрысился и пошел к себе.
Машка дома уже влетела в спаленку, упала на кровать и зарыдала. Кляла всех подряд! И Юру, и Мишку, а больше всего свою глупую доверчивость. Постепенно Юрка «вылез» из ее головы, остался там один Волохов, которого и стала проклинать Маруся, понимая уже, что смена концепции, действительно произошла, и Мишка теперь ее сердечная боль. И такая мощная, что вздохнуть не дает! Мокрая подушка, мокрые щеки и бессонная ночь, вот печальный итог новой Марусиной любви…
Мишка не плакал. Его носило по комнатам бестолково, швыряло на мебель. Задыхался от злости поначалу, потом впал в глубокое отчаяние, вышел из дома и уселся на мостки, опустив ноги в Краснуху. Так и сидел, пока рассвет не занялся над селом. Переживал, однако.
С рассветом в мыслях наступил некий порядок. Машка, не сомкнувшая глаз этой ночью, вспомнила, что обронила телефон перед банькой. И как не хотелось ей остаться в постели и бездумно лежать, поднялась, заставила себя принять душ и, одевшись неприметно, в шорты и футболку, отправилась к гадской бане.
Мишаня, очнулся от транса и мысль его мужская заработала. Он поругался на себя за срыв, и быстренько набросал в голове новый план. Окей, пусть замена, но если напрячь все извилины и собрать всю свою волю в кулак, можно переломить Машкино упрямое сознание и стать единственным! Соблазнять, ухаживать и докапываться. Вода камень точит. А Машке он небезразличен в плане плотской любви (в этом Мишка был уверен процентов на двести!), стало быть, все козыри у него на руках. Теперь главное грамотно подползти к Занозе, не теряя при этом лица, и постараться вновь сблизиться с ней. Память услужливо подкинула Мишке эпизод, в котором Машка роняет свой телефон в травку. Вот и он, предлог, чтобы пойти к Занозе. При этом, не теряя лица, мол, телефончик вернуть. А в это время можно прощупать почву на предмет примирения.
Мишаня воодушевился, нырнул в чем был в речку, поплавал в радость и, переодевшись дома в сухое, отправился к баньке. Там он нашел в росистой траве телефон и с трудом сдержался, чтобы не поковыряться в нем от всей души. Не стал, совесть опять проснулась. Прибрал драгоценный «предлог» в карман, развернулся уже к тропке, шагнул в кусты и тут услышал слёзное сопение.
Машка шла между заборчиками и хлюпала носом. Плакала? Добралась до баньки и начала шарить в траве.
– Ну, почему? Почему я такая невезучая? Что я такого сделала? Никому я не нужна… И телефон сбежал… – Вероятно, это стало последней каплей и Машка плюхнувшись на попку заплакала так жалобно и тоскливо, что Мишка не вынес и пошел к ней.
Ну, это он думал, что пошёл. Посмотреть со стороны, так и побежал.
– Маш… – грохнулся рядом с ней. – Не плачь, Маш…
А Машка, поняв, что Волохов рядом, даже и не подумала останавливаться. Видимо так плохо было, что слёзы ее потекли быстрее. Все что смогла сейчас сделать ее гордость, так это прикрыть ладошками лицо.
Этого Волохов стерпеть никак не смог. Обнял Занозу, прижал к груди и забормотал в душистую макушку.