– Это ведь ты, ты завод построил! Это из-за тебя всё, гнида!
Правда, крик вышел беззлобный – человек явно пытался с помощью него настроиться на бойню.
– Да бейте же! – приказал Бориска еще раз, и все сорвались вперед.
Радлову хотелось увести их от дома, увести от жены. Радлов повернул назад и бросился в сторону месторождения – туда, где были камни и холмы.
Как оголодавшие животные, шесть человек бежали, изрыгая слюну, хватали мелкие булыжники, кидали их в сторону жертвы да всякий раз мазали. Седьмой не бежал – Ленкин муж плелся последним и лишь делал вид, что бежит, хотя отстал от остальных уже метров на тридцать.
Гнали Петра до самого заграждения вокруг участка добычи – тот дышал, надрывая горло, хрипел и хватался за сердце. А впереди всех скакал рябой, от опьянения ощутивший вдруг небывалую храбрость – ему даже казалось, будто он этого слона в одиночку завалит. И он корчил страшную физиономию, на лету сыпал проклятиями да ощупывал свои карманы, пытаясь отыскать нож.
У забора Петр остановился, весь красный от напряжения. Пот застилал ему глаза, в ушах звенело, вдохнуть долго не получалось. Мутным от напряжения взором он видел надвигающегося рябого с острым лезвием в руке и толпу, беснующуюся на два шага дальше.
В последний момент Радлов метнулся куда-то вбок, к нагромождению пустой породы, оторвал от него огроменный, с человеческую голову, валун и поднял над собой. Он хотел лишь пригрозить, но рябой оказался слишком близко, и Петр со всего маху опустил валун на него сверху.
Нож упал на землю. Рябой покачался и рухнул навзничь – с камнем вместо башки.
Радлов таращился на мертвого во все глаза, не понимая, как умудрился такое натворить.
А преследователи как бежали, так и застыли разом. Кто-то из них пугливо прорычал, как собака, которую силком выставляют на мороз, кто-то взвизгнул от испуга, и все они бросились врассыпную. Первым убегал Шалый, чересчур опасавшийся за свой нос.
Петр глядел на труп, не отрываясь и не веря своим глазам. Но глаза-то не врали, и лежал на земле распластанный человечек с раскинутыми в стороны конечностями да каменной головой, которую ему приладили вместо прежней, настоящей.
Как в тумане, поплелся Петр к своему жилищу, а там сел в прихожей прямо на пол, обхватил себя руками и застонал.
Выскочила испуганная Тома.
– Что? Опять приступ?
– Не, – глухо отозвался Радлов, от бессилия проглотив последний звук в слове. – Я человека убил…
Тамара ахнула, села напротив, тоже на пол, и спросила:
– Кого?
– Не знаю, как звать. С Шалым ходил. Лицо обезображенное.
Женщина пододвинулась ближе, обняла мужа, крепко прижала его к себе и тихо, полушепотом, произнесла:
– Петь, Петя! Это не люди.
Они стала раскачиваться, будто ребенка успокаивала, и повторила:
– Это не люди, Петенька. Они же как клопы. Их давить надо.
Радлов совсем раскис и плакал. Тома приподняла его, надрывая спину, заставила выпрямить ноги и осторожно повела в спальню, приговаривая:
– Ты сейчас полежишь, отдохнешь, и забудется всё. Ничего и не было. Ничего и не случилось. Привиделось тебе. Конечно, привиделось, давно ведь не спал…
Нападавшие вскоре встретились дома у Ленки. Все дрожали и пили, и от дрожи не могли рюмку нормально ко рту поднести, так что больше водки лилось на пол, чем в глотку.
– Сука, – злобно прохрипел Шалый.
Остальные молчали. Хозяйка понимала, что что-то произошло не так, как планировалось, и не вмешивалась – трезвой-то и ей было страшно Бориске под горячую руку попадаться.
В какой-то момент один мужчина не выдержал, встал из-за стола и с криком:
– Да пошли вы! – выскочил на улицу, сильно хлопнув входной дверью.
На это тоже никто не проронил ни слова.
Шалый очнулся, перестал заливать в себя спиртное без продыху, огляделся по сторонам в поисках жертвы, уставился на тощего владельца дома и сказал:
– А ты х… последним бежал? А, тварь?
– Так слабосильный я, – извиняющимся тоном ответил мужичок. – И страшно. Он вон, как огромный! Валун-то голыми руками отодрал!
– Я ж тебя придушу сейчас, – и Бориска действительно пошел в его сторону, размахивая руками, но его остановили, крикнув с другого конца стола:
– Хорош собачиться! Похоронить надо этого… а то не по-людски получается. Звали-то его как?
– Да хер его знает, – Шалый пожал плечами. – Лицо рябое, рябым и звали, но только за глаза. Я вообще не помню, откуда он и как ко мне прибился.
– Без имени, значит, похороним.
– Ты гроб где возьмешь, умник?! Поедешь заказывать, да? А если боров этот нагрянет, чтоб всех нас порешить?
Ленка испуганно застонала и спряталась в соседней комнате. Ее муж осторожно подал голос: