— Ты — бестолочь, чтобы разобраться, — бурчал Странников. — Читал бы больше, нежели к Алексеевой-то нырять.
— Так я туда, ежели при вас. А так ни ногой…
— Прошу прощения, господа хорошие! — оборвал их разговор внезапно появившийся мужчина в милицейской форме.
Следовало бы упомянуть, что наблюдал он за ними уже добрых десять — пятнадцать минут, пока не убедился, что состояние обоих не позволит им выбраться из злосчастного закутка в заборе, куда они непонятным образом завалились. Один физически не мог, другой не соображал, как это сделать.
Впрочем, милиционер их нисколько не смутил, а Иорин, наоборот, обрадовался помощнику, поманил его ближе и рукой, и мимикой лица, на мгновение потеряв дар речи от неожиданности.
— Предъявите документы! — не был настроен на мирный лад страж порядка. — Кто такие?
— А ты кто такой? — явно не в силах поднять глаза, с трудом выговорил Странников.
— Агент губернского розыска Ковригин, — представился тот с довольно грозным видом.
— А я Странников! Слыхал? — качнулся навстречу Странников. — Дерзить мне вздумал?.. Скажи своему начальнику, чтоб посадил тебя под арест.
— Что?! — выкатил тот глаза на лоб.
— Скажи, скажи, товарищ Ковригин, — миролюбиво подёргал за рукав милиционера Иорин. — Василия Петровича надо слушаться. Это не просто человек, это сам ответственный секретарь губкома! Только сначала помоги мне довести его куда-нибудь присесть. Тут портовый сад недалеко был. Посидим с ним на ветерочке. Обдует с Волги, и всё будет нормальненько. А то Мария Яковлевна, супруга его, разволнуется. Ну, давай, помогай!
И они вдвоём, подхватив под руки третьего, предприняли попытку достичь предполагаемой цели. Милиционер, видимо, растерялся от бесцеремонной наглости обоих да и стерёгся возможной важности персон, поэтому старался добросовестно. Попытка им удалась, до портового сада действительно оказалось рукой подать.
— И меня не знаешь? — спросил милиционера Иорин, когда они закурили, оказавшись на скамейке; Странников уже похрапывал в серёдке.
— Наш? — сомневаясь, всмотрелся агент, сообразив, что лучше поменьше задавать вопросов.
— Нет. Гражданский я, — хмыкнул Иорин, пустил струю дыма в лицо любопытствующему. — Но из учреждения. — И, неопределённо откинув голову назад, поправил съехавший галстук.
— Справитесь теперь сами?
— Здесь близко.
— Тогда я пошёл? — начал прощаться агент.
— Давай, — Иорин занялся стряхиванием пепла, угодившего на пиджак Странникова. — Грязь — не грязь?.. Не вижу. Резко весна взялась. Развезло…
— Зима холодной была, — махнул рукой агент. — Может, всё же помочь?
— Ты смотри про его распоряжение не забудь, — напомнил вслед Иорин. — Доложи начальнику про арест. А то наш строг.
— Так точно!
— Ну пока.
И они расстались.
Красивое место — портовый сад. Жаль, почти нет электрического освещения. Висели поначалу кое-где на столбах фонари, но побило камнями хулиганьё. Обновили лампочки — снова та же картина. Больше не пытались — темнота друг молодежи. Теперь редко какой прохожий забредал сюда в позднее время погулять, да ещё с девушкой. От Волги сбегает главная кудрявая аллея, но это летом кудрявая и зелёная, а сейчас кустарник только-только оживал. Середина сада — точь-в-точь молодая рощица. Почти у калитки начинается озерцо, заботливо огороженное когда-то красивым заборчиком. Но теперь забор уродлив, местами повыдернут и поломан. Тут же уснувшая речушка с переброшенным через неё мостом, заброшенным и заросшим паутиной. Сейчас сад пуст и тих, настоящее хранилище чужих тайн. Иорин поёжился, но не от страха, от прохлады. Его здесь знала каждая дворняга. Если только кто заезжий. Но откуда быть чужому в их маленьком городке? Появись — уже на виду.
Он докурил вторую папироску, зашвырнул ловким щелчком окурок. Тот, описав красивую искристую дугу, опустился где-то в темноте. Подремал рядом с безмятежно похрапывающим соседом, выкурил ещё парочку и тем же манером избавился от окурков. «Пожалуй, пора будить да трогаться, — подумал он, взглянув на часы, — ещё мал-мал — и Мария Яковлевна начнёт волноваться». Опыт никогда не подводил его в таких случаях.
— А кто же этот кавалерчик, занял наше любимое местечко? — раздался вдруг у него за спиной нагловатый пьяный голос.
— Разинь зенки, братан! — забасил второй. — Их здесь двое.
— Баба?
— Если бы. Кажись, боровок.
Иорин оглянулся. Под развесистым деревом маячили три чёрные тени.
— Косой? — присматриваясь к очертаниям того, кто поменьше, спросил он.