— Эпаминонд, — язвительно вставил Андроник, — просто не имел другого выбора: с гибелью Пелопида ему оставалось только протянуть ноги от голода. Кто же ещё будет подкармливать такого бездельника?
— Так вот почему худенький петушок так яростно защищал приятеля: он бился за свой тощий живот!
Нежная телятина, пропечённая со специями, постепенно вызывала жжение во рту, и руки гостей всё чаще тянулись к кубкам, безотказно наполнявшимся терпким кипрским вином.
— Недавно ничтожный попался мне навстречу, — утолив жажду, вмешался в беседу Филипп, — спешил куда-то, натыкаясь на прохожих. Видно, занимался на ходу своей любимой философией. Но только это занятие, похоже, совсем иссушило остатки его ума!
— Всякий умный человек — философ, — вставил Андроник, — даже если он себя таковым не считает. Но не всякий философ — умный человек. Лишь наделённый разумом способен извлечь пользу из философии.
— И немалый доход! — раздалась реплика под общий смех. Все знали, что философ сколотил себе состояние писанием судебных речей для истцов и ответчиков. В его руках законы были подобны камешкам в руках жонглёра.
— А я думаю, для занятий философией ум совершенно ни к чему: иначе Эпаминонд за неё бы не брался! — вызвал Калий новый всплеск смеха.
Андроник злобно прикусил губу: негодник Калий прошёлся по Эпаминонду, а между тем крепко лягнул и его!
Пока обиженный философ оттачивал убийственную остроту, чтобы срезать насмешника, в зал вошёл домоправитель Архия. Он проскользнул к ложу своего господина и что-то прошептал ему на ухо. Лицо олигарха стало серьёзным; он вполголоса дал вольноотпущеннику[6] указание, и тот исчез так же тихо, как и появился.
— Что-нибудь случилось? — спросил хозяин, заметив озабоченность гостя.
— Изгнанники-демократы проникли в город. Их видели и опознали. Послал за Хароном; он отвечает за порядок в Фивах и должен что-то знать.
— Как не вовремя! — беспечно отвечал Филлид. — Архипп вот-вот должен привести женщин, они обошлись ему в четверть состояния. Хитрец надеется скоро вернуть всё с лихвой. Наверное, демократы специально затеяли возню, чтобы помешать нам веселиться. Впрочем, скорее всего, это пустые слухи...
Комната была велика, но всё же в ней было тесно от торопливо подгонявших воинское снаряжение мужчин.
— Вместе с прибывшими сорок восемь человек, — говорил Харон такому же атлету, как он сам, помогая застегнуть на груди тугой наплечник льняного панциря. Второй, ещё не застёгнутый наплечник, острым крылом уходил из-за спины под тёмный потолок.
— Как удалось тебе, Пелопид, незаметно пройти самому и провести ещё одиннадцать храбрецов? Ведь у Нейских ворот стоят не только наши люди.
— Гермес[7] помог, — ровные крупные зубы атлета сверкнули и нервной улыбке.
— Удачное начало — хорошее предзнаменование само но себе!
Внезапный стук в дверь заставил всех замереть.
— Архий требует, чтобы ты явился в дом Филлида! — голос молодого человека, пробравшегося к Харону, вздрагивал от волнения.
— Тиран узнал о нас!
— Жаль, придётся погибнуть, не свершив задуманного!
— Мы не дадимся так просто олигархам!
— Зевс, помоги!
Пелопид выпрямился и простёр над головами товарищей могучую руку, вновь собирая их волю в единый монолит:
— Что взволновало вас? Разве не предвидели мы худшее и не готовились к нему? И разве не может олигарх вызвать Харона по другому делу?
— Сейчас всё зависит от тебя, — тронул руку хозяина дома один из заговорщиков.
Харон, не проронивший до сих пор ни слова, также молча повернулся и пошёл в гинекей[8]. — Одно неосторожное слово Харона и...
— Архий мечтать не мог о таком случае — накрыть нас всех разом!
Заговорщики перешли на полушёпот, словно ненавистный олигарх был рядом и слушал, прильнув ухом к стене.
Харон вернулся невозмутимый, как и прежде, разве что лицо было бледнее обычного. За руку он вёл красивого мальчика лет двенадцати.
— Пелопид, — подтолкнул Харон подростка к товарищу, — это мой сын. Возьми его, и если обнаружится малейшее коварство или предательство с моей стороны, убей не щадя!
— Неужели ты думаешь, — тихая речь плохо давалась Пелопиду, — кто-то из нас так низок душой или столь напуган, что способен в чём-то подозревать тебя?
— Не вмешивай в наши дела сына, — вторили другие заговорщики — Пусть лучше вырастет мстителем за родной город, если мы погибнем.
7
Гермес — бог древнеэллинского пантеона, покровитель путешественников, торговли, изворотливости, обмана и даже воровства.